d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

Она подошла к нему, правда, поцеловать снова — почему-то не осмелилась. Не хотела использовать Локвуда. Она больше вообще не хотела использовать кого-либо. Хотела лишь… Ну да это не имеет значения.

— Спасибо, — кивнула она. — Я тоже хотела бы быть рядом.

Он улыбнулся, убрал руки, разводя их в стороны. В этом быстром и импульсивном жесте было смирение, смешанное с горьким и умело замаскированным отчаянием. В этом жесте было так много слов, так много чувств, так мало спокойствия, что сердце Гилберт защемило.

Она развернулась и направилась к выходу, быстро сказав Бонни по дороге, что ей хочется освежиться.

2.

На веранде не было народу. Елена все еще слышала доносящийся из кафе голос Мадонны.

Да будь проклята эта песня.

Девушка выдохнула, медленно подошла к одному столику, села за него. Перед Гилберт раскинулось белое полотно, поблескивающее в свете уличных фонарей и софитов звезд. В этой белесой пустоте хотелось остаться навсегда. Если есть темнота, значит должен быть свет. Может, вот он? Прямо перед глазами? Прямо сейчас?

Елена вдохнула полной грудью, закрывая глаза. На мгновение ей показалось, что ни аварии, ни потери зрения никогда не было, что все это — лишь глупый сон, который приснился перед самым пробуждением. Может, Тайлер — тоже часть сна? Может, в конце Елена узнает, что страдает шизофренией, расщеплением личности или еще чем-то? Может, все будет намного проще? Может, Тайлера и не существует вовсе? Так было бы намного легче…

Когда Елена открыла глаза, то все эти мысли развеялись. Можно сколько угодно себе внушать, что тебе показалось, что ты порезался. Но порез все равно зияет алой лентой, вне зависимости от твоих стараний.

Гилберт положила локти на стол, не кутаясь в куртку и наслаждаясь зимней прохладой. Объятия февраля показались теплее объятий октября. Сам февраль показался намного жарче экватора. И жар ее души дополнял мерзлый пейзаж, топя снега…

И чувства.

Она обернулась, вздрогнув от неожиданности. В следующие секунды сердце забилось чуть сильнее, но Елена смогла сохранить спокойствие. Деймон отодвинул стул и сел рядом. На нем тоже была не застегнутая куртка.

Им обоим холод не был страшен. Они были его частью. Они не ощущали холод физически, потому что замерзли душевно. Душевное всегда сильнее.

Елена искала его весь вечер, а теперь смотрела на него и не понимала, зачем она его искала. Они ведь все выяснили еще в той, прежней жизни. Они уже обо всем поговорили. Все сделали. У него — своя жизнь, а у нее — своя. И двойная сплошная, которая пролегла меж ними, не должна стать прерывистой.

Им нельзя выезжать на встречные полосы жизней друг друга.

Однако трасса пуста. А сердце взывает к скорости! А ветер кажется родимее отцов и друзей! И разгоняясь, ты наслаждаешься этой прохладой, этим безмолвием и этой звенящей, но такой родной пустотой! О боже, как же сильно хочется вжимать педаль в пол и мчать, мчать, мчать навстречу друг другу!

А потом насладиться моментом столкновения.

— Ты знаешь Бонни, — произнесла она. Не спрашивала — просто констатировала факт. Просто вжимала педаль до упора.

— Знаю, — согласился он. Ему тоже нравились белые пелерины февраля. Ему тоже нравилось разгоняться. Он подумал, что это должно быть феерично — когда сталкиваешься с другим таким же отчаянным попутчиком, и вас выбрасывает, и дышать вам осталось несколько секунд, но оба знаете, чувствуете, понимаете, что в эти до безумия и дико-злобного смеха секунды вы прожили больше, чем за двадцать лет своей жизни!

— Она молодец, что собрала нас всех, — в его голосе не было робости. Но была несмелость. Елена упорно смотрела на переливы снега. — А что насчет твоих отношений с Тайлером? Вы общаетесь?

Сальваторе перевел взгляд на Елену. Она тоже в этот момент посмотрела на него. В голубизне его взгляда Мальвина тоже увидела переливы. Ей эти переливы понравились.

— Мы решили остаться друзьями.

— Мне кажется эту фразу придумали для того, чтобы не говорить, насколько все дерьмово. Ну, знаешь… Что-то типа оптимизма.

Она отвела взгляд. Ее тело еще кое-где было в синяках. Ее тело еще было жарким, как в ту их самую первую встречу. Холодная для остальных, для него она оставалась жаркой, знойной, ошпаривающей. И ему нравилось плавиться в этой температуре, раскаленным воском капать к ее ногам.

— Я рада за тебя, — произнесла она, немного свыкаясь с учащенным сердцебиением.

Свыкаясь с тем, что кожа покрывалась мурашками от холода, тишины и отсутствия людей.

Стрелка спидометра начала стремительно подниматься. — Она красивая. Она тебе подходит… — осмелилась посмотреть на него. В ее взгляде был снова дым, который он видел прежде.

— Я женат, Елена, — он поднял левую руку, показывая девушке тыльную сторону ладони. Дым развеялся — и Деймон увидел удивление, смешанное с горечью. Гилберт тем не менее вновь посмотрела Деймону в глаза. Это было тяжело для нее, но она смогла.

— Ты любишь ее?

— Люблю.