Cвастика и Пентагон

Внезапно девичья фигура на роликах обогнала Колю: девушка затормозила на секунду, оглянулась и сразу же продолжила бег – одинокая, тонкая, стремительно несущаяся фигурка среди пустынных бульваров ночи. Коля видел ее профиль лишь долю секунды, она была в шлеме с ремешком, обхватывающим ее подбородок – и вдруг уверенность, что это она, она самая, убийца Юли Волховцевой, пронзила его сердце. Он побежал за ней. Его длинные ноги, буратинистые, словно на шарнирах, стучали об асфальт, и отталкивались, и бежали без устали. Коля хорошо бегал. Но девушка на роликах была быстрее. В какой-то момент казалось, что она собиралась подождать своего преследователя, она затормозила, сделала вираж, еще раз оглянулась, но затем внезапно испугалась бегущего к ней человека и исчезла в одном из переулков, сопровождаемая резким эхом шаркающих роликовых коньков и беспомощным окликом Буратино.

На следующий день Катя Сестролицкая, Яша Яхонтов, Коля Поленов и Маша Аркадьева дого ворились встретиться, чтобы обменяться новостя ми и соображениями. Встретиться решили дома у Маши, хотя это была самая тесная и неудобная из квартир, но у Маши опять тяжело заболела бабуш ка и Маша не могла ее оставить ни на секунду.

Встретились в этой старой коммунальной квартире, где уцелел еще тот священный полураспад, который, как считается, должен весь сгинуть, испариться и уничтожиться в жерле евроремонта, уйти вместе с ушедшим пять лет тому назад двадцатым веком. Но, слава богу, есть еще на свете рассохшиеся кухонные столики, узорчатые клеенки с горелыми кругами от горячих чайников и сковородок, подвешенные под потолком велосипеды, дырявые ситцевые занавески, книги, календари и прочие вещи, без которых продолжать жизнь не имело бы никакого смысла.

Маша, Катя, Коля и Яша любили все это, поскольку детям свойственно любить старое: рухлядь, помойки, кладовки, стариков, чердаки и подвалы с тайнами… Им к тому же нравилось, как смотрятся на этом фоне их свежие фигурки, одетые по последней моде, их огромные перламутровые ботинки со светящимися шнурками, их яркие майки, серебристые плейеры с пушистыми наушниками, крошечные мобильные телефоны со светящимися экранчиками, модные легковесные лэптопы и ноутбуки… и прочий хлам уже новейшего свойства.

На стыке этих двух вещевых миров они и жили, причем старое и уходящее демонстрировало гораздо большую прочность, оно хорошо держалось и пустило глубокие корни, которые достигали самой сердцевины жизни, тогда как новое быстро ломалось, устаревало или выходило из моды и заменялось другим новым. Вот так и молоденькая Юля Волховцева исчезла куда-то, и уже другие принцессы рейва плясали на вечеринках, другие девочки ходили по подиуму, а бабушка Маши Аркадьевой все была тут как тут, все она жила, то впадая в бред и забытье, то агонизируя, а то вдруг выздоравливая и неожиданно бурно убегая по своим делам. Но тут-то она слегла не на шутку, дня три уже не возвращалась в сознание, и Маше приходилось оставаться все время при ней.

Друзья встретились в комнате с круглым столом, где было много вещей, а за ширмой лежала больная бабушка.

Маша налила всем чая, разрезала торт, откупорили и бутылку красного вина, принесенную кемто с собой. Было и покурить. Пустили по кругу трубочку мира, выпили вина. Стало как-то хорошо, задушевно, по-вечернему. Затем стали рассказывать друг другу результаты своих расследований.

Катя Сестролицкая поведала о женщинеэкстрасенсе и о словах ее, что Юля жива и находится в белой комнате, где много мужчин и женщин и где она ест что-то вкусное.

Затем Маша Аркадьева рассказала о своем ви зите к родителям Юли.

– Они сами и украли Юлю, – сказала она убежденно, – украли и спрятали. Зачем? За этим какая-то политическая игра. Ее отец – секретный ученый, работает на военных. Возможно, изобретает страшные новые средства уничтожения людей или же контроля над их сознанием – кто знает?

Наверное, они прослышали, что дочь их хотят похитить, чтобы шантажировать его, выманивать у него военные секреты. И они решили предвосхитить события…

Яхонт вынул мобильный телефон, глянул на экранчик.

– Я сегодня утром получил эсэмэс от того старика, который ехал с нами в поезде. Его зовут Сергей Сергеевич Курский. Он пишет, что у него есть новости по этому делу. Извини, Маша, что не предупредил, но я его пригласил сюда. Он должен прийти с минуты на минуту.

Все напряженно посмотрели на дверь.

И, словно повинуясь этому напряжению, в дверь позвонили.

Но вместо Курского за дверями квартиры стоял какой-то бомж. Он был неряшливо во что-то завернут, закутан и обвязан. Хитро блестели глазенки на грязном небритом лице. Пахнуло характерной вонью, опознавательным знаком бомжей.

Бомжи воняют насыщенно, упорно, с нажимом – им есть что сказать своей вонью.

– Кто вы? Что вам нужно? – спросила Маша Аркадьева, открывшая дверь.

– Я от Сергей Сергейча, – хрипло произнес бомж. – Велено передать, – он протянул грязный запечатанный конверт.

Маша глянула на конверт: там четким старомодным почерком значилось: «for those whom it may concern».