converted file fc848841

к кому-то уже опасался – колония его укатала, пообломав зубы, согнув в бараний рог.

Насильников там не любили… Да что бы они понимали! Эта юная течная сука должна была

принадлежать Адаму, он просто взял то, на что имел полное право, он ведь мужчина, властелин,

этот мир принадлежит ему! Женщин он с детства за людей не считал, насмотревшись, как отец

обращается с матерью.

К сожалению, выяснилось, что в мире есть и другие мужчины, с мнением, отличавшимся от

Адамового. Он до сих пор помнил суд, и шквал обрушившегося на него осуждения, и как его

избили до полусмерти при попытке побега…

А все из-за этой дряни. Из-за каких-то грязных девок! Ничего, он показал им, кто хозяин на этой

земле. Адам прищурился и пошамкал губами, снова вспоминая вкус Анжелики, как она корчилась

у его ног, как боялась. А ведь он был добр с ней, мог просто придушить к черту, как эту ее дурную

подружку…

Чайник щелкнул. Адам налил в кружку кипятка, повернулся, пытаясь вспомнить, куда положил

оставшиеся чайные пакетики, и содрогнулся всем телом. Кипяток выплеснулся на грудь, но

мужчина даже не закричал, только беззвучно разевал рот, глядя за окно трейлера лезущими из

орбит глазами.

Снаружи стояла Она. Адам так и не узнал, как ее звали, Анжелику тогда сочли сумасшедшей, и

вменяли ему только похищение, изнасилование и жестокое обращение, но не убийство, иначе

срок был бы выше. А он был не таким дураком, чтобы настаивать на своем…

И вот она пришла. Этого не может быть. Видимо, это кошмар, он спит… он же никогда не видит

кошмаров! Человек попятился от прижавшейся снаружи к стеклу девушки – юной и прекрасной, с

мертвыми глазами и кровоподтеками на шее от его пальцев.

Она положила ладонь на стекло – под обломанными ногтями запекшаяся кровь. Его, Адама, кровь.

Мертвые глаза были холодны, и в них убийца видел больше, чем свою смерть.

Он выронил чашку, со стуком покатившуюся по полу.

Девушка за окном ласково улыбнулась и исчезла.

Адама с размаха сел на пол, не обратив внимания на резкую боль в спине. По вискам тек

холодный пот, зубы стучали. Что это за дерьмо? Может, что-то было в самогоне? Или у него уже

«белочка»? Надо выбраться отсюда, найти того парнишку, дурака, явившегося на днях, рассказать

ему что-то жалостливое, пусть даст Адаму денег… надо выбраться…

Звук со стороны двери заставил его застыть. С усилием повернув голову, Адам, раскрыв рот,

смотрел, как медленно поворачивается дверная ручка.

Давид, заложив большие пальцы рук в карманы, угрюмо смотрел на трейлер. Итак, его план

удался – монстр в ловушке. Получив сигнал от закрепленного им внутри амулета, охотник

примчался сюда так быстро, как только смог.

Спрятать амулет тоже было той еще задачей – массивная печать, инкрустированная серебром и

сапфирами, выглядела кричаще-чужеродно в логове старого пьянчуги, не возникало и тени

сомнения: если Адам ее обнаружит – тут же потащит в ломбард.

Давид брезгливо поморщился – необходимость общаться со стариком удовольствия ему не

доставила. Причем тот не был так уж стар, иные в его возрасте все еще крепки, взять тех же

магистров, хотя сравнивать их со старым зэком попахивает едва ли не святотатством. Колония и

собственная бесчеловечность вытянули из него жизненную силу, долго Адам не протянет, что,

впрочем, и к лучшему.

Насильники вызывали у Давида отвращение. Молодой охотник не видел большой разницы между

ними и низшими из тварей, на которых охотился. За нетерпимость ему часто пеняли наставники,

даже задержали выпуск ученика на целых два года, сомневаясь в его полезности общему делу.

Ничего, когда он довершит начатое, к нему станут относиться совсем по-другому.

Поначалу, наткнувшись на след паранормальной активности и характеризовав его, он не поверил

в свою удачу. И тут же устыдился – для жителей провинциального городка этот случай был

страшной угрозой, большим горем. Но для юного охотника – той самой возможностью доказать

ордену, чего он стоит как свободный наемник. К сожалению, об оплате услуг речи пока не шло –

ситуация была в той стадии, когда на переговоры попросту нет времени. Сначала нужно

уничтожить чудовище, пока оно не вырезало всех возможных заказчиков. А что работу ему

оплатят, можно было не сомневаться: восставший – страшная угроза.

Один мертвец способен вырезать небольшой город за месяц, а настолько сильный – юная

удавленница, не перенесенная на кладбище, не отпетая и год за годом пьющая жизни новых

поселенцев Проклятого дома – случай как по учебнику, из раздела «Как не надо делать».

Настораживало и то, что любовница убитой пропала, как сквозь землю провалилась – узнав об

этом, Давид с трудом сдержался от прямой и резкой критики в адрес местного священника: тот

вообще еще на что-то годится? Не зря наставники говорили, что самые вопиющие, жуткие случаи

происходят именно в провинциальной глуши, здесь и колдуны сильнее, и, увы, нечисть активнее.

Он обследовал очаг смертных эманаций, и обнаружив пентаграмму с трупом птицы, вспомнил

такие слова, от которых, казалось, сам Проклятый дом покраснел. Глупые дети! Ладно хоть оба