converted file f4019d8e

вокруг, даже воздух казался сухим и жестким, отчего хотелось закашлять, а

потом бежать прочь без оглядки, не думая, что ждет впереди, оставляя позади

жуткое существо, способное убить без жалости. Стиснув зубы, развернулась

лицом к Айвену, приказав себе держаться. Чтобы не упасть, потому что колени

дрожали, я ухватилась за край стола. Айвен, поймав мой взгляд, молчаливо

указал в коридор, вроде, спросил, не вернуться ли ему обратно?

- Сделай одолжение, - прикусила губу до крови, чтобы вернувшаяся боль,

напомнила о том, что я все еще жива и очень не хочу умирать.

- Лизавета, - сладкоголосо, будто снова соблазнял меня, обратился Айвен.

– После всего того, что между нами было…

- А что между нами было? – из глубины души вырвалась злость, выжигая

слабость и страх, одарила восхитительным безумием, заставила быть смелой. –

Думаешь, поцеловал, и я растаяла? Считаешь, я ни разу не получала

удовольствия, занимаясь сексом?

- Считаю, и ты думаешь так же! – да, уверенности этому невыносимому

типу не занимать, но я, словно пьяна, мне хочется жить, пусть даже еще

несколько минут.

Обидно расхохоталась, поднимая левую руку, где сверкала жемчужная

нить:

- И все-таки я говорю «нет» в ответ на твое предложение! Нет, нет и еще

раз нет! – хохотала так сильно, что опять выступили слезы. Вытерла их,

притихла, глядя, как сужаются, светлеют, мерцают глаза Айвена.

- Кто? – изменившимся голосом спросил он, овладел своими эмоциями,

широко ухмыльнулся. – Это не было предложением! Мне нужно было, чтобы

ты помнила обо мне до самого конца своей прискорбно короткой и глупой

человеческой жизни!

Новой, более бурной, мощной волной поднялась в моей душе ярость, когда

я мысленно согласилась с Айвеном. Да, спору нет, он все решил тогда за меня.

Несколько минут взаимного удовольствия, и мы расстались бы. Он получил бы

медальон и скрылся, оставляя мне сожаления и разбитое сердце. Никогда

больше, ни с одним мужчиной я бы не была счастлива, проклятые жемчужины

всегда и везде напоминали о купальской ночи и демоне, с которым я ее

провела. И в любую минуту, надумай он вернуться, я бы приняла его без

сомнений! Тварь! Мерзкая, самодовольная тварь, которая отравила одним

присутствием мою душу, испоганила всю жизнь! Неужели покорюсь, сложу

лапки на груди, смиренно прося о быстрой смерти?

На красивых губах Айвена завораживающе медленно показалась улыбка,

доказывающая, что он узнал о моих мыслях. Сделал шаг, отчего я прилипла к

деревяшке, а он снова задал вопрос:

- Кто?

Сдаться сейчас, значит, признать поражение и уйти с миром, оставляя ему

все: радость бытия, ощущение победы, подарок крестной. Стараясь не думать, я

небрежно уронила:

- Я не спрашивала имя!

- Не играй со мной, Лизавета! Это становится интересным, разумеется, для

меня, а вот тебе, девочка, боюсь, не понравится!

- Почему? – меня привлекала игра с огнем, потому что моя жизнь все еще

продолжалась.

Айвен разгадал мой замысел, улыбка его стала предвкушающей, а слова

жалили, словно злые пчелы:

- Лиза-Лизавета, что ты делаешь? Всего лишь пытаешься продлить минуты

своей никчемной, жалкой жизни!

- Пытаюсь, - ни к чему было опровергать, но и сдаваться я тоже не

собиралась, решила уколоть врага. – Чего и тебе советую! Зря ты повернулся

спиной к двери, вдруг кто-то надумает повторить попытку и убьет тебя?

- Кто-то? – Айвен, точно издеваясь, разогнул правую руку, которую во

время разговора держал за спиной. В лучах солнца заиграл клинок, тот,

который недавно находился глубоко в его плоти. – Я знаю, чей это кинжал!

Бьянка! Кажется, в этом столетии ее зовут так!

Я даже не поняла, как сумела вдохнуть, а Айвен продолжил добивать меня,

пока только словами, но какими:

- Та еще лгунья и предательница! Знаешь, когда-то давно, до нашего с

тобой появления на этом свете, Бьянка, которую тогда звали иначе, и Ярослава

были лучшими подругами! - По очереди указал на меня и на застывшую,

пытающуюся слиться с обстановкой Надю. - Как вы! Но, - поднял вверх

указательный палец, - потом Бьянка предала Ярославу и увела у нее мужчину!

Моего отца! – пояснил сразу. – Ну, Ярослава обиделась и отомстила… - ткнул в

мою сторону. – Украла медальон, тот, что все еще висит на твоей груди,

Лизавета!

Я устала бояться, устала рыдать, устала страдать и чувствовать себя

беспомощной! Кто я для этих существ? Кем я была для погибшей Ярославы,

которую любила всем сердцем? Отчаяние струилось по венам, заменяя кровь,

ускоряя ее течение, заменяя все прочие чувства дурью, что кипит и требует

выхода. И больше не думаешь, просто произносишь, едва шевеля

окровавленными губами:

- Хочешь вернуть медальон папаше? Да? Подойди и возьми! – дрожащими

от не проходящего волнения руками я сорвала медальон и протянула Айвену на

раскрытой ладони.

Он не кинулся, как я рассчитывала, кивнул и сделал шаг. С жизнью своей я