Codename "Прокол"

   В скором времени преимущество более многочисленной стороны стало очевидным: извергаемые рельсовыми винтовками крохотные металлические цилиндры то и дело вырывали из потерявшей былую прочность панели куски материала, буквально на глазах уменьшая толщину оказавшегося столь ненадёжным укрытия. Не питал лишних иллюзий и оперативник, прекрасно осознавая, что до того, как шансы на выживание упадут до нуля, у него осталось полторы, максимум две минуты, старался забрать с собой в иной мир как можно больше сил неприятеля.

   За минуту протекающего с переменным успехом боя удалось ликвидировать одного и ранить двух, исчерпав вместе с этим ресурс собственной брони... а затем удача окончательно оставила лишённого поддержки воина. Сначала одному, а затем и следующим за ним снарядам удалось прорваться сквозь панель, пронзить более не способные поглощать кинетическую энергию бронелисты экзоскелета и впиться в распределяющий слой. С трудом сохранившая целостность защита не спасла - итоговое воздействие оказалось равносильным ударам огромного молота, рвущим мышцы и дробящим кости, и вновь отправило человека в непродолжительный полёт.

   Впрочем, на этом удача оставила и врага: серый от пыли воздух пронзили огненные росчерки, а через мгновение пространство содрогнулось в новой взрывной волне, порождённой взметнувшимся огненным вихрем. Порождённая взрывами ракет высокотемпературная плазма, способная посоперничать со звёздной, выжгла всё, до чего смогла дотянуться, не делая различий между землёй, бетоном, металлом и живыми организмами. Если бы поблизости нашёлся наблюдатель, обладающий высокоточными средствами наблюдения, он бы с удивлением заметил смутные тени, бесстрашно юркнувшие в очистившее проход от неприятеля пламя.

   Ощущая чьё-то приближение и наблюдая сквозь красноватую пелену на распахнутых в небо глазах, как к земле стремительно приближаются сияющие точки десантных модулей, оперативник провалился в беспамятство. Для одних эти аппараты, вспарывающие атмосферу с такой скоростью, что их силовые поля окутывал ореол превратившегося в плазму атмосферного воздуха, несли надежду. Для других же - верную смерть.

   ***

   Отчётливо ощутив тянущуюся к нему руку, человек пришёл в сознание. Рефлексы сработали намного быстрее ещё не отошедшего ото сна сознания, и сдавленно пискнувший ночной гость оказался стремительно скручен. И только спустя мгновение звенящей тишины до тела всё же пробился голос разума (здраво рассудившего, что если бы его собирались убить, то уже давно бы это сделали), посоветовавший ослабить хватку.

   - Вэйра? - удивлённо спросил Максим, разглядев наконец в полумраке обрамлённое копной серебристых волос лицо возмутительницы спокойствия. - А ты чего здесь делаешь?

   - Я... - ввергнутая в полное замешательство девушка запнулась и с нехарактерным прежде волнением заглянула в глаза нависшего над ней хозяина каюты. - Я запуталась... Мне открылась бездна воспоминаний о прошлом, одновременно столь близких и столь чуждых, что я... не знаю! Ничего не знаю! Пелена забвения рассеялась, но на её месте осталась... пустота...

   - Постой, не спеши! - медленно произнёс учёный, лихорадочно анализируя происходящее и подавляя собственный эмоциональный фон, подменяя его тщательно выверенной маской. - Всё в порядке, слышишь? Случилось то, что должно было случиться, в свете всех предыдущих событий этого и следовало ожидать.

   - Которая я - я? Что со мной стало? - Вэйра не слушала и даже не обратила внимания на то, что уже давно выпущена из захвата. - Я ведь больше не человек... но и не машина! Или, всё же, машина? И этот лёд, скрывающийся в глубине твоих глаз... почему мне так страшно, я ведь не могу бояться? Или могу? - гостья содрогнулась, по щекам скользнули две одиноких слезинки, и мёртвой хваткой вцепилась в мужчину, тихо-тихо прошептав: - Не оставляй меня, Максим!

   Сказанного оказалось достаточно, чтобы затронуть давно скованные льдом струнки души, и сердце пропустило удар, а заготовленные слова так и не сорвались с уст: ничем не пробиваемые ранее психологические блоки дали трещины. Но для человека всё это уже не имело ровным счётом никакого значения, и он, сорвав все маски и отбросив самоконтроль, просто обнял столь же хрупкое сколь сильное, самое близкое существо во всём мироздании. И заговорил, несмотря на то, что слова были уже не нужны - ими он лишь прогонял тишину.