Coagulopathies (ЛП)

— Роуз? — я зову ее, расталкивая людей и протискиваясь в дверь. — Я закончила с…

Кто-то сильно дергает меня за запястье и тащит вдоль здания с туалетами, а затем грубо толкает на холодную кирпичную стену, в самую тень, и я инстинктивно задерживаю дыхание.

Он подступает ближе, не совсем касаясь, но ощущение такое, будто я в ловушке. Теплое, мятное дыхание щекочет щеку.

— Принесите одеяло в мой кабинет после игры, — он понижает голос до глубокого низкого рычания, от которого мне хочется ощетиниться. — Не опаздывайте.

В ушах звенит, кровь стучит, и я отпихиваю его, почти оскаливаясь. В тени различимы лишь очертания его длинного лица. Рен хмурится, наушники все еще болтаются на его шее, и дыхание клубами несется вверх. Он изучает меня взглядом еще секунду, а затем уходит, оставляя стоять одной у стены.

И следом нагоняет странное, безумное, глупое желание: догнать его, схватить. Не уверена, что я собираюсь делать дальше, но, кажется, это что-то между разорвать ему горло и трахнуть его. Уверена, что пойму лучше уже после того, как повалю его на землю.

Ему не позволено так говорить со мной. Дефективный. Ему нужна пара. Нужен кто-то, кто поставит его на место.

Я делаю пару шагов в его направлении, чувствуя покалывание в горле, и следую за запахом, пытаясь надышаться им будто сумасшедшая. Неповторимый запах чистого белья и костра щекочет нёбо, и если я наконец доберусь до него, то вопьюсь зубами. Прямиком под его челюстью.

— Эй… Рей! Сюда!

Роуз зовет меня: я моргаю, переключаясь, и вижу, как она машет мне с края трибуны, воздев руки в немом вопросе. Ха. Как она туда попала?

Стыд смывает навязчивые жестокие мысли, оставляя после себя глубокий след, это не то, что так легко забыть. Я смотрю сквозь толпу на яркие софиты, осветившие поле, чувствуя странную тошноту от мыслей, что словно когти впились в мой мозг. Что со мной такое? Это так и должно быть? Нормально ли вообще думать об Омегах в таком роде?

Наверное, нужно побыть одной. Разобраться со всем этим — не могу находиться рядом с Роуз, когда думаю вот так.

Она расстраивается, когда я говорю ей, что мне плохо и нужно пойти прилечь, но улыбается и уверяет, что гордится мной. Я хочу поступать правильно. Не обижать никого, не поднимать шум и не бить Дэмерона, пока его нос не сломается.

Так что я игнорирую ноющую боль, умоляющую меня не оставлять Роуз одну, без присмотра, и тащусь обратно в общежитие, говоря себе, что это неправильно. Наседать или таскать ее за собой будто на поводке, даже если это кажется естественным. Это неуважительно. Она не какой-то новорожденный олененок, пытающийся подняться на ножки и следовать за мной. Если уж так подумать, то олененок тут я, да еще и одноногий.

Дрожь проходит, стоит мне очутиться обратно в комнате. Я прислоняюсь к двери и долго пялюсь на окно, чувствуя, как теплый воздух и феромоны от одеяла окутывают меня. Все это путает мысли, но в данный момент мне ничего другого и не надо. Я собираюсь выбросить все это из головы.

Я добираюсь до кровати и заползаю под одеяло. Понятия не имею, как буду объяснять профессору Рену, зачем мне захотелось напасть на него, так что надо просто держаться от него подальше. Поэтому я заворачиваюсь в его одеяло, решая просто забыть обо всем. Лучше я немного посплю. И все будет хорошо — рано или поздно.

… А затем стук выдергивает меня прямо из сна.

Я открываю глаза, пялясь в темноту. Быстро сажусь, накидывая одеяло на плечи, и несусь к двери, подозревая, что это вполне может быть По, затевающий очередную гадость. Когда я поворачиваю замок и открываю дверь, она грубо распахивается.

Там профессор Рен, уперший ладони по обе стороны дверного косяка, и его темные глаза пылают словно угли. Выглядит он так, словно готов наброситься на меня.

Не знаю, как это он решился зайти в общежитие, хотя все, наверное, еще гуляют после игры. Похоже, ему действительно очень нужно его одеяло.

Он двигает челюстью, все еще глядя на меня. Но я слишком устала, чтобы затевать состязание по тому, кто кого переглядит, так что сдаюсь.

— Простите, — я шепчу, боясь, что кто-нибудь его увидит. Стаскиваю одеяло с плеч и торопливо пытаюсь сложить его. — Мне очень жаль. Я заснула.

Он разглядывает меня целую минуту, но предложенное одеяло не берет. Его взгляд блуждает позади меня по комнате, медленно перемещаясь, будто какой-то компьютер, загружающий что-то в память. Желваки ходят по челюсти, и он слегка наклоняется ко мне, правда все еще крепко вцепившись обеими руками в дверной косяк.

А затем отодвигается, выпрямляясь, и достает из кармана коробочку из-под Тик-Так, вытряхивая еще две таблетки. Рен колеблется, а затем прибавляет к ним еще несколько. Всего вместе вроде бы семь.

— Вам нужно принимать это в одно и то же время каждый день. Они не работают, если не следовать инструкции, — он протягивает мне Супральфу. — У вас есть шарф или что-то такое?

Шарф? Эм…

Я отступаю внутрь и перерываю комод. Рен топчется у двери, засунув руки в карманы и не двигаясь. Его глаза обшаривают мою комнату так, словно это самое интересное место на планете из всех, что он видел.