Читаем Clouds of Glory полностью

Почти полчаса, пока в лесу темнели лишь ярко-оранжевые вспышки орудий, шум артиллерии заглушал все остальные звуки. Затем с обеих сторон поля Ли услышал пронзительный крик повстанцев, когда вся линия Конфедерации двинулась вперед. Чарльз Пейдж, корреспондент газеты New York Tribune, стоял на склоне прямо за тем лесом, когда "брызги свинца мятежников поднимали маленькие пылинки" вокруг него. Он описал, как яростный крик повстанцев возвышался над "непрекращающимся грохотом мушкетов", и, будучи северянином, добавил: "Там есть и ликование, и вопли, потому что наши люди ликуют, а они, как другие дикари, вопят".

Пейдж описал, каково было находиться по другую сторону этого наступления, и "ужасную стрельбу, которая раздавалась из этой затянутой дымом долины", когда Джексон слева от Конфедерации и Лонгстрит справа пытались развернуть оба фланга Портера, а бригада Худа, яростно крича, вела наступление на центр линии Союза. "Огонь становился все быстрее. Так же, как и темп движения людей. Они падали сотнями, но без перерыва в выравнивании. ...они спускались по склону к болоту. Уже тысяча человек упала, но из атакующей дивизии не было сделано ни одного выстрела. Люди находились в двадцати ярдах от передовой линии федералов - в десяти, и вдруг, словно страх охватил каждое сердце, федералы покидали свои укрепления, бежали, бросали оружие. . . . Они бросились вверх по холму и через вторую линию, а затем, когда "голубые кадеты" рассеялись в беспорядочную массу, конфедераты дали залп, и каждая пуля попала в цель". Адъютант Ли майор Тейлор, не склонный к преувеличениям, проехал по полю, где люди Худа совершили наступление, и заметил, что ему "пришлось быть очень осторожным, направляя свою лошадь, чтобы не задеть мертвого или раненого федерального солдата".

Федералы сражались гораздо лучше, чем можно предположить из слов Пейджа, но атака Лонгстрита на крайний левый фланг федералов эффективно развернула фланг Портера, и в этот момент линия Союза начала рушиться. К 7 часам вечера "наши офицеры благоразумно приказали своим людям отступать; приказ не был выполнен столь благоразумно, потому что они побежали назад, разбитые, беспорядочные, разгромленные". Одновременно с этим раненые и те, кто скрывался в зданиях, использовавшихся в качестве госпиталей, охватила паника, то ли от нескольких безлошадных лошадей, бешено метавшихся по полю, то ли от мгновенного чутья на бегство, не известно. Разношерстная толпа устремилась к мостам". Тем не менее, некоторые федеральные части продолжали сражаться среди хаоса. Батарея из двадцати орудий "открыла ужасающий огонь из канистр * с короткой дистанции. Враг отшатнулся. Мост в Лоди [где двадцатисемилетний генерал Наполеон Бонапарт собрал свои войска в трудных условиях в 1796 году] не был и вполовину таким ужасным". С наступлением темноты поле боя превратилось в место смятения, резни и паники. Пейдж описывал: "Десятки безлошадных, испуганных лошадей мчатся во все стороны; пули, пролетая мимо, предупреждают об опасности; каждую минуту человек сражен; повозки, санитарные машины и пушки преграждают путь; раненые хромают, стонут и истекают кровью среди толпы".

Давка отступающей армии Портера была настолько велика, что самому Пейджу удалось перебраться через мост на южный берег Чикахомини только после 11 часов вечера. Он отметил, что "с поля боя привезли мало убитых и не половину раненых". *.

Конфедераты провели ночь на поле боя. Те, кто мог, спали, но большинству не давали уснуть крики раненых и молчаливое присутствие множества мертвых.

Ли одержал свою первую победу.

Мельница Гейнса в одночасье сделала Ли не только южным героем, но и героем Юга. До сих пор его затмевали Джозеф Э. Джонстон и Джексон. Теперь же, в двух сражениях, проведенных всего за сорок восемь часов, он прорвал осаду Ричмонда и заставил Макклеллана отступить с армией, более чем в два раза превосходящей его собственную. Все упускали из виду, что оба сражения были плохо спланированы и проведены, а при Механиксвилле он едва успел ввести в бой треть своей армии. На Юге Ли не мог ошибиться, а на Севере, благодаря своему достоинству и джентльменскому поведению, а также своим победам, он приобрел чудесную репутацию, которая поддерживалась тем, что ни один генерал Союза не смог одержать над ним решительную победу на поле боя до третьего дня Геттисберга в июле 1863 года, несмотря на многочисленные недостатки армии Конфедерации в живой силе, снабжении и материалах.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии