Не успел он лечь в постель, как его вежливо вызвали на встречу с вице-президентом Конфедеративных Штатов в Баллард-Хаус. Родом из Джорджии, Александр Стивенс был маленьким, хрупким, болезненным, изможденным - весил он меньше 100 фунтов, - но его скелетные руки, исхудавшее лицо и высокий голос компенсировались яростным умом и огромным мужеством. Хотя друг описывал его как "очень чувствительного", с "нищенской гордыней" и "болезненной" озабоченностью собой, он высоко поднялся в рядах Конгресса США до 1858 года; его величайшим достижением было принятие закона Канзас-Небраска, который привел в ярость северян. О его храбрости ходили легенды: несмотря на то, что во время спора о Провизо Уилмота, препятствующем распространению рабства на территории, его оппонент несколько раз ударил ножом, Стивенс остался при своем мнении, даже будучи тяжело раненным. В 1861 году, всего за два месяца до встречи с Ли, он твердо определил политику правительства Конфедерации: "Ее фундамент заложен, ее краеугольный камень покоится на великой истине, что негр не равен белому человеку; что рабство, подчинение высшей расе, является его естественным и нормальным состоянием".
Ли и Стивенс не обсуждали рабство, но позиция Стивена по этому вопросу была точно такой же, как та, которую Ли описал в письме к Мэри 27 декабря 1856 года и изложит под присягой в комитете Сената США в 1868 году.
Стивенс сразу же перешел к сути встречи. Его беспокоило, что новое звание Ли - генерал-майор - может стать препятствием для присоединения Виргинии к Конфедерации. С некоторым смущением Стивенс объяснил, что в армии Конфедерации не было звания выше бригадного генерала. Если Вирджиния, как он надеялся, объединит свои вооруженные силы с вооруженными силами новой страны, Ли, возможно, придется лишиться звезды или стать подчиненным офицера, имеющего более низкий ранг, чем его собственный. Ли ответил, что не желает, чтобы "его официальное звание или личное положение" мешали "союзу" между Виргинией и Конфедерацией.
За этим вежливым обменом мнениями скрывалась серьезная политическая проблема: Виргинцы еще не проголосовали за решение Виргинского конвента об отделении, а из всех южных штатов Виргиния имела самую протяженную границу с северными штатами - более 425 миль - и поэтому была наиболее подвержена немедленному нападению с Севера. Кроме того, это был самый большой, богатый и густонаселенный из рабовладельческих штатов - более 1,5 миллиона человек, 500 000 из которых были рабами. Виргинцы воспринимали свой штат как страну, большую, чем некоторые европейские государства, а свои институты, историю и главных деятелей Революции - как инструмент, сыгравший важную роль в формировании правительства США. Многие виргинцы, включая Ли, уже догадывались, что если война начнется, то большая ее часть будет вестись на узком пространстве между Ричмондом и Вашингтоном; Виргинии будет нелегко уступить контроль над своими вооруженными силами новому государству Конфедерации или позволить грузинам или миссисипцам диктовать Виргинии стратегию или командовать ее войсками. Виргинцы испытывали естественное нежелание отказываться от одной формы подчинения в пользу другой - отсюда и деликатные переговоры, которые Стивенс должен был провести в Ричмонде. Сам Ли, хотя и принял логику присоединения к Конфедерации, на протяжении всей войны оставался виргинцем и часто подвергался критике за то, что сосредоточил столь ограниченные силы Конфедерации на великих сражениях в Северной Виргинии.
Уже сейчас было очевидно, что, учитывая ее ресурсы, Конфедерация слишком велика, чтобы защищать ее во всех точках - только ее береговая линия протянулась почти на 3000 миль, от Потомака до устья Рио-Гранде, а ее граница простиралась еще дальше, включая одиннадцать штатов и спорные территории Аризоны, Нью-Мексико, Миссури и Кентукки, а также длинные участки крупнейших речных систем страны. Ли лучше многих знал суровую максиму Фридриха Великого: "Тот, кто пытается защищать все, не защищает ничего". Люди хотели, чтобы Ли как можно скорее напал на Север и попытался одержать единственную, решающую победу на поле боя, достаточно крупную, чтобы разрушить самоуверенность северян и подтвердить независимость Юга в глазах всего мира. С другой стороны, как профессиональный офицер, служивший под началом генерала Уинфилда Скотта в Мексике, Ли знал, что Конфедерация не готова к наступлению. Югу не хватало людей, оружия, лошадей и мулов, а главное - хорошо обученной, эффективной командной и логистической структуры. О проблемах Ли свидетельствует тот факт, что прошло много недель, прежде чем он смог импровизировать какую-либо форму для себя - только в конце года он впервые появился в серой форме Конфедерации с головным убором, который стал его фирменным знаком - серебристо-серой, скромной широкополой шляпой. Создание настоящей армии заняло бы больше времени.