Чужой выбор (СИ)

Впрочем, страннику в доме Арселии были рады, он был не разбойником или бродягой. Мушарафф бен Рушди назвался купцом и главой школы рабов, собирающим живой товар для перепродажи на лучших рынках империи. Покупателями тут были не обычные свободные граждане, а лишь избранные счастливчики: знатные вельможи, богатейшие из торговцев, знаменитые маги. Да и рынками по сути эти места не были: товар подбирали индивидуально под каждого клиента, уделяя максимум внимания как внешнему, так и внутреннему наполнению.

Арселию в этот день позвали служить гостям. Юная девочка прислушивалась к реву стихии за пологом шатра, думала о том, как разгневанные пески стараются иссечь плотные кожи, которыми накрывали сверху мягкие шерстяные кровли домов пустынного народа. Опоры иногда подрагивали под неистовыми ударами стихии, но стояли накрепко, врытые в песок более чем на половину своей высоты.

Поскольку Арселия находилась в доме своего рода, лицо ее не было скрыто по обычаю ее народа плотным покрывалом, лишь волосы окулывала полупрозрачная траурная ткань белого цвета, перехваченная в трех местах витым шнуром. Богатый гость бросал на нее внимательные взгляды, рассматривая лицо, любуясь грациозностью движений, плавностью жестов, изящным поворотом головы.

Сама Арселия, разумеется, этих взглядов не видела, боясь лишний раз оторвать глаза от пола, но дед заметил почти сразу. Когда женщины закончили убирать со стола и удалились, Мушарафф поинтересовался, кто эта удивительная девушка, что носит вдовий платок в столь юном возрасте. Внимательно выслушав ответ, гость в задумчивости провел рукой по окладистой, аккуратно подстриженной бороде, в которой уже мелькали седые волосинки. И внезапно предложил выкупить у хозяина дома юную особу.

— Я вижу, что судьба ее тут будет горькой, я же могу дать ей то, о чем многие лишь мечтают. Она подобна неограненному алмазу. Пройдут годы обучения, и она сможет стать украшением какого-нибудь знатного дома, это ли не честь для вашей семьи?

Как и следовало предположить, никто не стал с ним спорить, а на утро второго дня Арселия оставила родительский кров вместе с караваном.

Она сама восприняла изменения в судьбе с должной покорностью, проявляя послушание и пообещав изо всех сил стараться во благо своей семьи. Так, совершенно незаметно для самой себя, девочка вступила в новую, полную открытий жизнь.

Сначала чужой человек с неожиданно лучистыми синими глазами пугал. Все в пустыне знали, что синий — не к добру, лишь те, от кого отвернулись истинные боги, получают такой цвет глаз. Однако караван плавно продвигался по песчаному морю, иногда подолгу останавливаясь в гостях и пополняясь новыми людьми, в основном юношами и девушками, а ничего плохого не происходило.

Арселия с удивлением для себя обнаружила, что такое вот неторопливое странствие оказалось лучшим периодом в ее недолгой жизни. Целый день она могла провести в комфортном седле, покачиваясь на спине животного, или брести, ощущая рыхлую мягкость песков под ногами. Никто не проявлял по отношению к ней и другим ей подобным неуважения или грубости, их кормили, не заставляли выполнять тяжелую работу, один раз даже побаловали прогулкой по рынку в небольшом городке.

Когда пустыня закончилась, и караван углубился в обжитые земли империи, Арселия вовсе потеряла дар речи. О подобной красоте она и помыслить не могла. Высокие деревья с раскидистыми кронами, зеленые возделанные поля, полноводные реки, чистые озера, а еще далекие пики заснеженных гор, что манили и пугали одновременно.

Наконец, караван прибыл в конечную точку — небольшой и очень опрятный городок недалеко от столицы. Тут юношей и девушек отделили друг от друга и поселили в разных зданиях, тщательно следя, чтобы они не смогли общаться…

Их стали называть по-новому. Нура канула в вечность, получив длинное и певучие имя — Арселия. И начались долгие и удивительные годы в школе Мушараффа бен Рушди. Девочку учили истории, географии, искусству беседы, танцам, письму, чтению, рисованию, математике, стихосложению. Через три года она отлично изъяснялась на трех языках — родном, всеобщем и официальным языком империи, с легкостью могла нарисовать по памяти портрет человека, которого видела лишь мельком, вести хозяйство и учет в небольшом доме, отлично пела, танцевала и считалась одной из лучших собеседниц.

Впрочем, были еще и другие занятия, на которых им с подругами рассказывали, как дарить наслаждение, но знания эти были лишь в теории — ни к одной из девочек не подпускали мужчин ближе трех шагов.

Таким образом, когда ее возраст близился к семнадцати (по меркам ее народа — непростительная старость для незамужней девицы), ее новый хозяин счел, что обучение можно закончить и приступить к самому важному — поиску того, кто купит прекрасную воспитанницу и возместит тем самым расходы на ее образование.

Арселию приметил распорядитель императорского дворца. Пообщавшись с девушкой и оценив глубину ее ума, он заплатил требуемую цену без торга, и уже через три дня Арселия переступила порог гарема.