— Полюбуйся же, скоро погаснет, — император вновь развернулся к окну.
Вдвоем они наслаждались величественным зрелищем, однако вскоре огненное великолепие погасло, и Сабир вернулся в реальность.
— Сядь, Арселия. Расскажи мне, как твое самочувствие и как мой сын?
— Благодарение небу, с Адилем все в порядке. Он сильный мальчик, хорошо есть и крепко спит. Кормилица говорит, что он скоро станет таким же пухлым малышом, как и все дети, рожденные в срок.
— Слава небесам, — согласно кивнул Сабир. — А как ты?
— Мне не на что жаловаться, — названная Арселией, наконец, подняла глаза и улыбнулась. — Слабость ушла, я чувствую, как силы возвращаются в мое тело, вам не стоит беспокоиться о моем здоровье.
— Приятно слышать, — коротко ответил император. — Как тебе новые покои?
— Они прекрасны, благодарю, — на чуть смуглой коже женщины проступил легкий румянец. — И сад изумителен, маленькому очень нравится спать на свежем воздухе.
— Я навещу вас в ближайшие дни.
— Это будет честью для нас с ребенком.
Сабир встал, женщина тут же поднялась со своего места, но император махнул ей рукой, позволяя сидеть.
— Я благодарен тебе, Ари, — тон его внезапно стал мягче, — ты зажгла луч надежды не только для меня, но и империи. Твое дитя — дар, который мы обязаны хранить. Я обдумаю его судьбу и решу в ближайшее время, признавать ли Адиля законным, но в любом случае будущее его будет обеспечено, можешь быть спокойна. Впрочем, как и твое.
Он потянулся к каким-то бумагам в красивом красном переплете, лежавшим на столе.
— Здесь — дарственная на твое имя. Я решил, что тебе, как матери моего первенца, следует получить в личное владение поместье под Дармсудом. Прежде оно было моим. Однажды, возможно, ты передашь его Адилю или придумаешь ему иное применение. В любом случае, это моя благодарность за твое терпение, в особенности, в последние месяцы. Догадываюсь, что все это было непросто.
— Мое сердце переполнено признательностью, — голос женщины звучал, как ручей, бегущий по камням в знойный день. — Но я лишь выполнила свой долг перед вами и государством.
— Скромность — одно из твоих главных достоинств, — Сабир невольно улыбнулся. — Поэтому я не стал ограничиваться одним поместьем, а передаю тебе в полное владение также обширные земли к западу от столицы. Они дают неплохой доход, который ты сможешь тратить по своему разумению.
— Это огромная милость. Но более, чем щедрость, я ценю ваше внимание и доброту.
— Доброту? — император вновь опустился на мягкий диван напротив женщины. — Ну, пусть будет доброта, — внезапно по лицу его пробежала гримаса боли и сиятельный невольно поднес руки к вискам, сдерживая стон.
— Боли снова вернулись? — Арселия встревожилась совершенно искренне. — Позвольте помочь?
Сабир чуть заметно кивнул и женщина, обогнув диван, положила свои тонкие изящные пальцы на виски императора, мягко массируя, расслабляя и успокаивая. Через несколько минут лицо сиятельного разгладилось, он задышал ровнее, но Арселия не спешила убирать руки.
— Твои прикосновения целебны, Ари. Не иначе, как твоя магия делает чудеса.
— Император щедр на похвалу, но магия ни при чем — меня обучали, как снять боль тревог и волнений, — руки ее скользнули ниже, коснулись шеи, разминая уставшие мышцы.
— Помню-помню, школа Мушараффа бен Рушди. Славится на всю империю. Мне повезло, что он нашел тебя в той пустыне.
— Такова была моя судьба — служить вам.
Сабир расслабился и откинувшись на спинку дивана, решительным движением поймал руку Арселии и прижал ее ладонью к своему лицу. Затем тихо выдохнул:
— Ты — единственная во всем этом дворце, кто смотрит на меня и видит именно меня, Арселия. Не титул, власть и величие, а человека. Как так выходит, что только тебе одной я могу показать свои слабости и не чувствовать ни твоего осуждения, ни тайной корысти?
Женщина мягко освободилась из крепкого захвата и провела кончиками пальцев по лбу Сабира.
— Наверное, потому, что я действительно не жду от вас того, что вы не можете дать. Как женщина — пылкой любви и власти над императорским сердцем, как верная раба — милостей и почестей. Мне достаточно того, что иногда я могу быть рядом с вами и облегчить тяжесть вашего бремени.
— Ты любишь меня? Любила ли хоть мгновение?
На краткий миг она замерла, словно застигнутая врасплох. Но уже в следующую секунду глубоко вздохнула и ответила:
— Я люблю вас так, как верный и преданный слуга должен любить своего господина. Я почитаю вас, как отца моего сына. Я всей душой предана вашим интересам и покорно приму любое ваше решение.
— Стало быть, в тебе нет той слепой всепоглощающей страсти, что заставляет забыть себя, гонит вперед, словно дикое животное, подчиненное инстинктам?
— Мне жаль, если мои слова причинили вам боль. Но я обещала всегда говорить вам правду, — тихо ответила она.
Сабир вздохнул и встал. Краткая минута слабости прошла, перед женщиной вновь стоял властитель — гордый, надменный, сильный, беспощадный.
— Ценю твою честность, — в глубине его глаз проскочило и тут же исчезло затаенное разочарование.
— Мне уйти? — Арселии явно испытывала неловкость.