Чужой выбор (СИ)

Йорунн впервые видела представителей этого малочисленного и замкнутого народа. Когда Ульф передал Хальварду приглашение матушки Уттуннике, то девушка очень обрадовалась. Ей захотелось посмотреть на жизнь саянов поближе, а уж поговорить с настоящей шаманкой и вовсе было огромной удачей. Хальвард, заметив, как вспыхнули ее глаза, пригласил Йорунн присоединиться к ним с Ульфом.

Все четверо сидели у небольшого очага внутри шатра саянки, а сама Уттуннике с интересом рассматривала незнакомку напротив. Намеренно игнорируя обоих мужчин, старая шаманка взяла в свои руки ладони Йорунн и прищурилась, изучая что-то на ее лице, с материнской нежностью прикоснулась теплыми пальцами к щекам девушки, провела по коротко остриженным прядям волос. Затем бросила укоризненный взгляд на Ульфа и Хальварда и проворчала:

— Нашли себе развлечение, ребенка мучать. И долго вы оба собирались скрывать, что втянули в свои игры девочку? Эх, жаль, вы не моего племени, я бы не дала вам творить то, что вы задумали. А тебя, — сверкнула она глазами в сторону Йорунн, — не отдала бы им на растерзание. Подожди, сейчас сделаю укрепляющий отвар, будешь пить его и слушать. А если эти двое бездельников вздумают мешать тебе своими разговорами, то знай, что внутри этого шатра только я могу распоряжаться, а остальные должны проявлять покорность.

— Благодарю, матушка, — улыбка незнакомки оказалась мягкой и чистой, а голову она склонила с истинно королевской грациозностью, — но ни правитель, ни Ульф не обижают меня.

— Эх, дитя-дитя, — нарочито вздохнула шаманка и встала, отчего все тесемки и веревочки на ее одежде сразу пришли в движение. — Ты еще слишком молода, чтоб понять всю глубину их коварства. Взять хоть то, что они притащили тебя в такой вечер слушать ворчание старухи, вместо того, чтоб отпустить веселиться с молодежью, — кивнула она в сторону приглушенных звуков музыки и песен из-за стен шатра.

— Если, матушка, вы позволите, то я обязательно присоединюсь к празднованию долгой ночи. Но с моей стороны было бы непростительной глупостью пропустить знакомство с вами, — вновь поклонилась девушка.

Уттуннике только многозначительно хмыкнула и бросила на Хальварда быстрый лукавый взгляд.

— Обидишь — приглашу ее жить к нам. А то и вовсе заберу в ученицы.

— Мудрая столь жестока, что лишит меня общества прекрасной Йорунн? — вскинул брови Хальвард.

— Мудрая столь мудра, что напоминает ценить то, что небо посылает тебе как великую милость, — в тон ему ответила Уттуннике, заливая горячей водой тонко перетертые травы и тщательно вымешивая получившуюся смесь. — Посмотри на девочку, она же истощена, и руки стерты постоянными тренировками. А волосы? — обратилась она уже к Йорунн. — Кто из них двоих, несносных, додумался остричь твои волосы?

— Я сама сделала это, матушка, — тихо ответила ей девушка. — И видит небо, что коса — не самая большая утрата в моей жизни.

— Знаю, дочка, — протянула ей чашку шаманка, — я прочла это в твоих глазах. Но сегодня не время бередить старые раны, пей отвар, он согреет и придаст сил.

— Спасибо, — поблагодарила Йорунн.

— Ну что ж, — Уттуннике, наконец перестала бросать на Ульфа и Хальварда косые взгляды, жестом пригласив всех устроиться у огня удобнее. — Мне многое хочется поведать вам, хоть не знаю, с чего начинать. Как вы сами понимаете, я уже не так молода, чтобы путешествовать зимой ради веселых праздников, какими бы необычными они ни были. И хотя духи предков пока не зовут старую Уттуннике к себе, сил на долгую дорогу уже надо тратить больше, чем у меня есть. Да, вам пока не понять этого, вы слишком молоды, — фыркнула шаманка. — К чему это я? То, о чем я вам поведаю, возможно будет звучать непонятно, но выслушайте и запомните все от первого до последнего слова, ибо странные времена ждут нас впереди. Надеюсь только, что хотя бы вместе мы поймем, как отогнать грозу, что уже сгущается над горизонтом.

8. Рассказ Уттуннике

— Началось все около трех лет назад, — повела свой рассказ Уттуннике, — летом, когда солнце стоит высоко в небе, земли полны зверья, а вода — рыбой. Мой народ каждое лето делает заготовки на зиму, выделывает шкуры на продажу, сушит улов, чтобы не голодать в метели и мороз. И вот, хотя в тот год погода была удивительно благоприятной, внезапно море опустело. Наши мужчины уходили все дальше и дальше от берега, но возвращались с пустыми сетями. Вслед за рыбой ушли куда-то и жирные морские тюлени, из шкур которых мы делаем наши лодки. Затем исчезли птицы. Некоторые из них срывались с насиженных мест и, противно крича, в страхе метались по небу, пока не улетали прочь. Следом целые стаи покинули обжитые места.