Чужой. Воскрешение

Звук требовал проснуться. Но если она проснется, все сны станут реальностью. А она устала, так устала… но во сне…

«Я не хочу спать, – сказал тоненький голос. – Мне снятся страшные сны».

Они трогали ее во сне. Все те монстры – настоящие монстры. Двигались, дышали, кишели вокруг – видели сны, планировали…

Рипли содрогнулась.

Они составляли идеальный организм с единственной истинной функцией. Его структурное совершенство могло сравниться лишь с его агрессивностью.

Рипли негромко тоскливо застонала.

Юная идеалистка показала ей тень той, кем она когда-то была. Какой ее сделала судьба. Но что она теперь? Эллен Рипли или подменыш, такой же гротескный, как… как…

«Ты, по крайней мере, хотя бы частично – человек! А я просто… просто…»

«Сам я предпочитаю термин “искусственный человек”».

Постепенно она осознала смутное ощущение. Что-то снаружи. Что-то с ней происходит. Она повела глазами, вбирая информацию.

Ее жуткие дети все-таки пришли за ней. Они были повсюду, держали ее, приветствовали.

Но другие исчезли. Люди. Те, за которых она так долго и мучительно сражалась, пытаясь защитить, спасти. Ее унесли, отняли от них. Часть Рипли ощущала невероятное облегчение. Часть – невероятную ярость. Лежа в руках зверя, Рипли металась между этими чувствами.

Карикатурный образ светловолосого ребенка дрожал в сознании, постепенно сменяясь более чистой картинкой – настоящим ребенком. Ее ребенком?

Нет, не ее…

«Нет, моим!»

Сознание затопил калейдоскоп хаотических воспоминаний.

Влажное тепло яслей. Сила и поддержка себе подобных. Одиночество личности. И необходимость найти…

Маленькие сильные руки обняли ее за шею. Маленькие сильные ноги обхватили талию. Вокруг царил хаос. Воины кричали и умирали. И огонь.

«Я знала, что ты придешь».

Рипли моргнула в замешательстве. Ее разум внезапно превратился в мешанину фрагментов, воспоминаний, инстинктов, которые она не могла понять. Боль утраты – тошнотворное ощущение невосполнимой потери затопило ее сознание, все ее тело. Это ничего не значило – это значило все.

«Меня зовут Тритончик. Никто не называет меня Ребеккой».

«Я иду, Тритончик! Я иду!»

«Мамочка! Мамочка!»

Рипли потянулась к связи с себе подобными, пытаясь найти силу и безопасность яслей, но их нигде не было. Взамен ей осталась только эта боль, это ужасное чувство потери. Она ощущала себя полой. Пустой.

Словно через туман Рипли взглянула на огромного воина, который держал ее в объятиях. Ей хотелось задать ему тот же вопрос, который она задавала другим – людям. Вопрос, на который никто так и не смог ответить.