Чужой в незнакомом городе

В начале все шло хорошо. Люди его агента подсуетились, — собрали в аэропорту небольшую кучку детей. Дети femmes de menages[10] из нескольких неэвакуировавшихся посольств арабских стран, дети горничных из отеля, — набралось с полсотни душ. (Вообще-то умный телеэкип[11] может представить пятерых как толпу в пять тысяч, если он умный телеэкип.) Жан Шатэн, вдохновенный, изможденное лицо, (седая шевелюра, кожаная куртка, платок вокруг горла, — раздал детям комплекты, — каждому коробочку с аспирином и одеяло. Мы увидели его в Париже, в Новостях Антэнн-В в течение пяти минут. (Президент Антэнн-В не только сидел в одном классе с агентом Жана Шатэна, его дочь была замужем за сыном брата Жана Шатэна). Комментарий трогательный и красивый, однако уступал визуальному имиджу. Певец Жан Шатэн, вложив одеяло в руки маленькой крошки с серьгами виде полумесяца, прижал ребенка к щеке, и из глаза певца выкатилась слеза. В его краткой, взволнованной речи, хорошо отрепетированной до того как стать исполнителем хрипловатых монотонных баллад, Жан Шатэн был актером, прозвучали «solidarity», «care», «aid»[12], — все трогательные слова, что звучат обыкновенно в таких случаях. Закончи речь, Жан Шатэн взял гитару. Гитара его звучала в Бейруте (увы, я должен это констатировать), так же бездарно, как и в Париже. В нескольких вечерних газетах появились фотографии «Певец Жан Шатэн раздает детям Бейрута…» — плечо кожаной куртки Шатэна, нос, пятно глаза…

Неизвестно, насколько повысился CRN ее мужа за эти пять минут в восемь часов вечера на Антэнн-В, пять минут наполненные раздачей аспирина с одеялами и дерганием струн. На мой взгляд, вся их затея удалась бы эффективнее, если бы они выбрали другую группу детей. Те, которых мы увидели, были слишком пухлощекие и веселые. Изможденность Жана Шатэна, его средиземноморская мрачная уксусность кожи и взгляда (maigre-vinaigre[13]… Я предполагаю, что мрачна брюнетистость большинства французских мужчин объясняется многолетним воздействием красного вина на их внутренности), резко контрастировала с откормленными щечками и двойными подбородками девочек и гаврошей Бейрута. Впечатление было такое, что эти дети принесли Жану Шатэну одеяла и аспирин, дабы он согрелся, — бедняга maigrichon[14], и остановил лихорадку аспирином… Трудно судить, что бы случилось с CRN Жана Шатэна, каких цифр он достиг бы, если бы поездка развивалась нормальным образом. Однако она неожиданно развилась ненормальным. Через сутки, в восемь вечера следующего дня Антэнн-В объявила, что Жан Шатэн исчез из отеля.

Сознаюсь, в начале я подумал, что это подстроенный паблисити трюк. «Га-га-га, — смеялись мы с моим соседом по лестничной площадке, старым прокуренным коммунистом Аленом Ратье, и вышучивали исчезновение. — Кому на хуй нужен бездарный певец…» Вернется, загулял с девочками. Жена коллеги Алена по РТТ[15] убирает у Шатэнов квартиру, так что мы с Аленом знаем: игнорируя жену, любит Жан Шатэн молоденьких пёзд. У оставшихся в Ливане немногих иностранцев у всех тонкие нервы. Сколько раз уже подымали там панику из-за ничего. Из-за того что майор войск ООН задержался в постели горячей «ханум» и не явился спать в свой режимент. Из-за того, что журналист запил в горах с командиром христианской милиции, а другой журналист накурился гашиша до полусмерти с командиром шиитской милиции в тех же горах, но в соседней долине… «Долины у них там, как у нас улицы. Мы с тобой, представь, Эдуар, — предположим, — христиане, держим нашу долину — рю дэ Тюренн, а шииты — держат рю Вьель дю Тампль», — объяснил мне Ален. Похохотав, мы разошлись[16]. Он, надвинув кепочку на брови, стал спускаться с нашей горы в нашу долину. Четыре пустые бутылки «Бьен Веню» в корзинке.

Однако Жан Шатэн не появился в отеле и через сутки. И еще через сутки не появился. Прибывший вместе с ним в Бейрут телеэкип Антэнн-В ввиду исчезновения объекта передал в Париж несколько пейзажных зарисовок бейрутских развалин со следами пуль, дал нам рассмотреть подробно, что лежит на лотках уличных торговцев, продемонстрировал несколько плачущих неизвестно по какому поводу женщин. Но «зиро» Жана Шатэна. Как и не было певца.

Потом пришла эта кассета. Жан Шатэн на фоне портрета имама Хомейни, знамя исламской организации «Фу дэ Дье»[17] по правую руку. «Франсэ, франсэз, мсье ле Президент, мсье Премьер Министр…» Голос певца звучал глухо, потерял привычную хриплость. Не то его лишили любимых сигарет «Житан», не то любимого аперитива, но голос был неузнаваемым.

«Хм, — Ален Ратье вынул из угла рта окурок, что бывает с ним крайне редко. — Мэк похудел, но выглядит свежее.» И высказал предположение, что «Фу дэ Дье», как и подобает исламской организации, алкоголя у себя не держат. Потому впервые за полстолетия, Жан Шатэн не проглотил и капли алкоголя в целую неделю.