Чужой в незнакомом городе

«… таким образом, удовлетворяя тщеславие богатых и сильных мира сего, мы однако, преследуем благие и праведные цели…» — закончил «экселенс». Он пристально посмотрел нa меня, и я почувствовал его сильный взгляд давлением на лобной кости. Может быть он хотел прочесть мои мысли?

«Я хочу продемонстрировать вам, что мы можем предложить мистеру Барышникофф». Он взял со стола колокольчик и коротко позвонил.

Одни из дверей открылись и вошел пожилой тип в красной жилетке, белой рубашке с бабочкой и черных брюках. Лысый. Перед собой, прижав к животу, он нес длинный ящик. Поставил его на стол передо мной. Под стеклянной крышкой на черном бархате покоилась красивая шпага, старинная шляпа-треуголка и орден.

«Спасибо, Леон. — Экселянс встал и приблизился ко мне. — Видите: четыре расширяющиеся к концам ветки. Мальтийский крест. Редкая и ценящаяся знатоками, награда. Черчилль имел Мальтийский крест…» «Наш император Павел 1-ый был магистром мальтийских рыцарей, — вспомнил я. — Кажется последним. Рыцари избрали его, надеясь что он поможет им освободиться от французов.»

«Неплохо, — одобрил мои знания „экселенс“. — Именно поэтому, моей первой же идеей было предложить вашему соотечественнику Барышникофф именно Мальтийский крест. Я предположил, что русский, он должен знать историю Павла Первого и рыцарей Мальтийского креста. Комплектом к ордену служит шпага и треуголка. Как вы видите, шпага убрана у рукояти полудрагоценными камнями, так что в дополнение к вещи, льстящей его тщеславию, он получи еще и красивую вещь.»

Я представил себе маленького Мишу, пришедшего в гости к друзьям пэдэ — балетному критику Владимиру и танцору Лешке Кранцу с шпагой, волочащейся по тротуару Коломбус-авеню, по ступеням их лестницы до самого четвертого этажа, и улыбнулся.

Экселенс истолковал улыбку по-своему. «Леон! — Красножилеточный выступил из-за наших спин. — Орден Подвязки!» Леон осторожно поднял ящик и унес его.

Продемонстрировав три ящика, «экселенс» (ловко свернув их в трубочку и стянув резинкой) вручил мне десяток цветных плакатов с изображением орденов, и выставил нас с Борщаговским за дверь, 3a нами защелкнулись несколько замков.

«Во, бля, жулик! — воскликнул Борщаговский, когда мы оказались на улице. — Fond-raising, как же, на хуй! Мани он кладет себе в карман. Я вот жулик, так я этого не скрываю и горжусь этим. А он, падла религиозная, под благородного честнягу подделывается, спасителя человечества! Все они одинаковы, маленький, что поп, что прист, что рабай, ну их на хуй всех…»

«Я так понимаю, что он не для меня старался, но чтобы я пересказал его речь Барышникову… А что это за тип был в красном жилете? Слуга его, что ли?»

«Батлер» он его называет. И «кадиллак» он жулику водит. У меня такое впечатление, что когда оба помоложе были, то веселые ребята в одной постели спали. Ха-га. К шестидесяти страсти поутихли…

Мы расстались с Борщаговским на углу у кафе-шопа. Там же где встретились. Под цементным козырьком Карнеги-Холла собирались уже к вечернему концерту зрители. Крупная афиша с физиономией Ростроповича обещала его концерт через две недели. «Вот еще кандидаты в орденоносцы, — заметил я. — Я знаком с одной из его дочерей…»

«Этот? — Борщаговский расхохотался. — Да он за сто долларов удавится… Жадный, говорят, неимоверно. Тщеславный, да, но жадный. Впрочем, можешь попробовать. Десять тысяч наши с тобой.»

Когда я вышел на Бродвей, пошел дождь и мне пришлось спрятать плакаты под кожаное пальто.

Барышникоффа очевидно не было в Нью-Йорке, потому что на телефонные звонки никто не отвечал, в квартире моих приятелей на Кодомбус он не показывался, потому Мне пришлось поделиться моим бизнес-предложением с Володей. Он презрительно высмеял затею «достать Мише орден» (О десяти процентах, причитающихся мне с продажи я благоразумно умолчал).

«Чтоб Мишаня, с его славой, покупал себе орден! Ты совсем свихнулся, Лимонов, от жизни в окружении черных, живя с ними в одном отеле… Да Мишке, куда бы он на гастроли не прилетел, везде награды и титулы сыпятся. Да у него, от подарков, кубков и медалей, шкафы лопаются. За кого ты его принимаешь? Он что, разбогатевший внезапно торговец готового платья из Бруклина?»

«Но Мальтийский крест, Володя, такая редкость на дороге не валяется, а? Что тебе стоит, спроси… Вдруг он как раз о нем мечтает…»

Володя сказал, что бесплатно он лично взял бы Мальтийский крест, но что Мишке он на хуй не нужен, однако обещал спросить. «Только из симпатии к тебе, Лимонов, вообще же — это жуткая глупость.»

Через пару дней, придя на Коломбус-авеню я застал там Барышникова и сам спросил его не нужен ли ему Мальтийский крест.

«За пятьдесят тысяч? — расхохотался супер-стар. — Володя мне говорил. Нет Лимонов, дудки, дураков нет. Ты лучше мне разведай, не продает ли кто-нибудь дом в Коннектикуте? С бассейном? Я хочу дом купить.»

Я знал, что у него уже есть дом в Апстэйт штата Нью-Йорк. Зачем ему еще один?