Чужой среди своих

Делаю было шаг вперёд, отлепляясь от дверного косяка, но снова приваливаюсь спиной к двери. Мочь-то я могу… и галстук завязать, и аксессуары должным образом подобрать, и с вилками на приёме не растеряюсь.

Вот только как объяснять? В поселковой библиотеке учебников по этикету точно нет, ну а если есть, то такому… советскому.

Разочек-другой это может проскочить, а дальше всё, звоночек! Повод обратить пристальное внимание на поведение единственного отпрыска, и может быть, визит к психиатру — из лучших побуждений, разумеется.

После переезда, особенно в хоть сколько-нибудь большой город, это будет проще объяснять, ссылаясь то на приятеля, который дал посмотреть заграничный журнал, то на какую-нибудь дореволюционную старушку в магазине или парке, давшую пару советов. А пока так…

Завязав отцу галстук, мама, покопавшись в шкатулке с бижутерией, вдела в уши серьги, которые без труда налезли бы на её запястье. Повертевшись перед зеркалом и наведя на нас последний лоск, отряхивая пылинки, она наконец-то осталась довольной.

— Ну вот… теперь и на людей похожи, — удовлетворённо сказала мама.

Отец хмыкнул, но ничего не сказал, молча надев хрустящий и шуршащий плащ из болоньи, и подав аналогичный супруге.

— Свой не забудь, — приказала мне мама, и, подавив вздох, я взял его и перекинул через руку.

Местная мода мне решительно не нравится… Дело даже не эстетике, а, чёрт бы её побрал, в синтетике! Сейчас она на пике популярности, и эта не та дышащая, тянущаяся и гипоаллергенная синтетика, привычная мне, а нечто шуршащее, собирающее статическое электричество и воняющее химическим заводом. Но…

… мода! Положено потеть и вонять, вот советские люди, строители социализма, потеют и воняют! А уж если в чём-то заграничном, в фирме́, то советские комсомольцы, коммунисты и примыкающие к ним беспартийные, делают это с особенным удовольствием!

— Ой, Люд… — всплеснула руками тётя Зина, ждущая нас во дворе, — ну ты картинка!

— А сама-то, сама… — начала было отзеркаливать мама.

«— Кукушка хвалит петуха, за то, хвалит он кукушку!» — ёрнически подумал я, стараясь держать лицо кирпичём. Получается так себе… После того, как нашлёпки с моей физиономии сняли, а отёки и синяки сошли, оказалось, что она оч-чень выразительная и пластичная! Притом контролировать мимику получается через раз, и чую, мне это не раз аукнется…

— Ну что, бабоньки, — дядя Витя, нарушая момент, смачно сплюнул себе под ноги и перекинул папиросу в другой угол рта, — пойдём?

Одарив его крапивным взглядами, женщины пошли вперёд, обсуждая что-то, совершенно непонятное мужчинам, но несомненно важное. В руках — туфли-лодочки с низким каблуком, которые они переоденут потому, когда преодолеют наше бездорожье.

Отец с дядей Витей, таким же празднично-нарядным, обменялись понимающими взглядами, и, чуть поотстав, завели разговоры на близкие им темы. Я пошёл было с ними, но узнав, какой Петька, зараза, бракодел, четвёртый движок запарывает, и о перспективах «Динамо» Киев в сезоне, заскучал и пошёл чуть поодаль.

Оглянувшись на меня пару раз, родитель с дядей Витей, чуть приглушив голоса, переключились на Дуську, заразу, которая крутит кавалерами, и через неё уже столько мужиков пострадало!

Пожав плечами ставлю мысленно галочку проверить свой слух. Вернее всего, батя, да и дядя Витя, несколько глуховаты — работа что в карьере, что в порту, она здорово по ушам бьёт. Но… а в друг? Не знаю пока, пригодится ли мне улучшенный слух… но я же пока ничего о себе не знаю!

— … нет, всё-таки суббота выходным днём, что ни говори, а достижение! — слышу краем уха от проходящих мимо гегемонов лет под тридцать, нарядно одетых, но уже изрядно поддатых, несмотря на то, что до полудня ещё много времени, — Не одним днём выпить нормально можно, а два подряд!

— Понимает Партия и Правительство нужды и чаяния рабочего человека, — серьёзно поддакнул ему товарищ, придерживая бутылку в кармане пиджака.

— Кхе… — от услышанного я прихожу в изрядную задумчивость. Однако, откровение!

Не то чтобы таили это от меня, а как-то так… мимо прошло. Других проблем хватало. Наверняка попадалось что-то косвенное в газетах, или в разговорах какие-то обмолвки случались, но вот не легло в голову, и всё тут!

«— Это чего ж я ещё не знаю? — озадачился я, — Ведь наверняка полным-полно точно такой же элементарщины, очевидной для всех окружающих настолько, что её просто не обсуждают! А потом, при случае, вот так вот всплывает…»

В центре Посёлка тяжёлую технику гоняют редко, поэтому дороги здесь почти приличные, а центральная улица, носящая сакральное имя Вождя Мирового Пролетариата, заасфальтирована. По асфальту бегут сеточки трещин, а местами попадаются достаточно заметные ямы, но всё-таки это — цивилизация!

Заасфальтирована также площадь (вот сюрприз!) Ленина, с гипсовым Ильичём, крашеным серебрянкой и показывающим куда-то в Светлое Будущее, стоя на высоком постаменте за символической чугунной оградкой. Ещё несколько прилегающих улочек покрыты асфальтом частично, ибо лимит!