Чужой ребенок

Я, несмотря на выговаривание сейчас и сто процентов в будущем, ей благодарна, потому что вторая смена подряд, особенно, если ты к ней морально не готовилась и планировала отдыхать и отсыпаться, настраивалась на это, дикая тяжесть для организма.

По себе знаю.

Прощаюсь, отключаюсь и, под напряженным Ванькиным взглядом, набираю еще один номер. Хорошо, что в свое время я его наизусть выучила… И до сих пор помню… Зачем-то.

Дима отзывается сразу.

— Дим… Это Аня, привет. Можешь говорить?

Дима что-то бормочет, затем, судя по звуку, выходит из помещения и говорит уже свободно:

— Да, слушаю.

— Дим, давай встретимся сегодня, у меня разговор к тебе есть…

— Хорошо, — после паузы отвечает он, — откуда тебя забрать?

Я радуюсь, быстро говорю адрес и отключаюсь.

Потом смотрю на дующегося Ваньку:

— Вань, он может помочь… У него друзья есть в полиции, он может узнать, кому мы там дорогу перешли…

— Да не поможет он! — срывается Ванька, — потому что дурак и кобель! Это Иваныч говорил! И вообще! Куда ты с ним? А я?

— А ты подождешь меня здесь, еда есть, туалет есть. Не маленький. — Отвечаю я, стараясь быть спокойней и не реагировать на тон и слова. В конце концов, после вчерашнего заявления, сложно ожидать от Ваньки нормального отношения к Диме…

Надо же, оказывается про мою личную жизнь вся больница судачит! Нет, я, конечно, в курсе, что у нас самое любимое занятие кости перемыть кому попало, но как-то не думала, что моя скромная персона не дает покоя коллегам… Причем, настолько, что даже десятилетний пацан, без году неделя в больнице, уже в курсе всех подробностей… Хотя, очень надеюсь, что не всех… Все же, мы с Димой отжигали, когда в отношениях были… И в ординаторской тоже. Конечно, этого никто из его пассий не избежал, и до меня, и после, но в любом случае как-то не очень правильно… И особенно неправильно, что про это знает ребенок. Нет, ну кем надо быть, чтоб такое с ним обсуждать? Я еще этот вопрос Зойке задам…

— Не буду ждать! — своевольно поджимает губу Ванька, — у меня свои дела есть!

— Какие еще дела? — изумляюсь я, — ты уже все, что мог, сделал! Потому и сидим тут!

— Вот сам сделал, сам и исправлю!

Ох…

Я сажусь на крыльцо, какое-то время смотрю на хлипкий забор участка Иваныча, собираясь с мыслями и привлекая на помощь всю свою выдержку и волю. Боже… Как с такими упертыми десятилетками родители справляются? Это же финиш… Не привязывать же его? Хотя…

Окидываю напряженного Ваньку прищуренным взглядом, на долю секунды помечтав, как было бы круто просто его запереть где-нибудь и все… Никаких проблем, никаких волнений… Очень заманчиво. Но совершенно не педагогично… Нет, правильно сделала, что в свое время не поступила на педагогический. Я бы, с моей выдержкой, точно бы мелких поубивала уже…

В итоге, призвав на помощь все свое спокойствие и силы, начинаю ровным тоном, который обычно использую для беседы с начальством, убеждать Ваньку, что я только по делу, только на час и потом вернусь…

Ванька дуется, не веря, но аргументов, кроме “Да он тупарь и дурак, нихрена не поможет, а только к тебе в трусы залезет”, у него нет, и торжество моей педагогической мысли побеждает.

Дима заруливает прямо к воротам домика Иваныча, весь шикарный и ослепительный, удивленно вскидывает бровь на обстановку, но не комментирует, улыбаясь и пытаясь посадить меня в машину.

Я понимаю, что информация о причинах встречи была воспринята им неправильно, и вздыхаю про себя.

Выяснять отношения прямо здесь, на глазах бешено сузившего глаза Ваньки, явно не лучший вариант, а потому позволяю поухаживать, посадить себя в машину, лишь бы быстрее этот цирк завершился.

— Ну что, малыш, пообедаем где-нибудь? — предлагает Дима, — а лучше, ко мне сразу. У меня есть офигенное вино, недавно пациент принес, и рыбка твоя любимая…

Если бы у меня было чуть меньше мозгов и инстинкта самосохранения и чуть больше романтичности, то уже наверняка растеклась бы по сиденью от одной только информации, что Дима помнит, какую рыбку я люблю.

И он, похоже, на мое растечение рассчитывает. Но зря, зря…

— Дим, я поговорить хотела, — рулю я сразу на нужные рельсы, — можно не отъезжать далеко, я не могу надолго…

Дима скучнеет, мгновенно просекая, что я не для веселого секса его вызвонила, но лицо держит.

— Давай хотя бы кофе, не в машине же…

Меня бы и вариант машины устроил, но наглеть тоже не стоит… Я его о помощи просить намереваюсь, надо чуть-чуть прогнуться…

В ближайшей кофейне Дима заказывает кофе и пирожные, откладывает в сторону авиаторы и устраивает на столик локти, чуть наклоняясь ко мне.

— Я так понял, Ань, ты не о нас поговорить хочешь, да?

— Верно, Дим. Ты уж прости, если расстроила, но тут моя позиция неизменна… “Мы” кончились еще несколько лет назад.

— Чего ж ты такая… непримиримая? — усмехается он печально, — нам же было хорошо вместе… Я вспоминаю до сих пор… И ты тоже ведь?