Чужой мир

Дайс смущенно мялся и явно хотел сменить тему. Я закусила губу и дернулась от неожиданно пришедшего прозрения. Ну, конечно!

– Ты повредил плечо во время драки с эрийцами?

– Нет! – возмутился Дайс, но я не торопилась ему верить. Под моим взглядом он стушевался. – Я потянул связки тогда, ничего страшного.

– И? – не отставала я.

– И на мне бы все зажило, как на собаке, у меня и болевой порог высокий, но через сутки пришлось играть напряженную сцену погони.

– Ты порвал связки, – мрачно предположила я.

– Нет! – снова воскликнул Дайс, как будто я уличила его в слабости, но потом неохотно добавил: – Целостность связок сохранена, но сухожилия частично порваны. Ничего страшного, завтра уже буду как новенький.

Я в изнеможении прикрыла глаза. Бить больного – это страшный грех или не очень?

– Дайсаке Акано, – строго проговорила я, сделав глубокий вдох для успокоения, – со всей ответственностью заявляю: ты псих! Ты действительно собрался завтра работать? Да тебе положен постельный режим минимум на неделю! И если ты попробуешь встать раньше времени, я лично…

Я буквально захлебнулась в собственном раздражении и никак не могла придумать внятной угрозы, поэтому обрадованно замолчала, когда мою ладонь накрыла теплая ладонь Дайса. Впрочем, не только поэтому.

– Майя, у нас отличная медицина. Процесс ускоренной реабилитации наши медики изучили вдоль и поперек, а иначе пластика никогда не стала бы настолько популярной. Врач уже провел все необходимые манипуляции с моим плечом и оставил лекарства со снотворным эффектом, чтобы сухожилия как можно быстрее восстановились. Обещаю, завтра я уже буду полностью здоров.

– Хорошо, – шепнула я. – Но ты все равно должен поберечься.

Дайс смотрел неотрывно, и я впервые рассмотрела, насколько красиво очерчены его губы. Его рука сжимала мою, его пальцы пускали разряды тока по моей коже в тех местах, где касались ее. Я боялась пошевелиться и упустить волшебство момента.

– Я уже говорил, ты не должна беспокоиться обо мне.

– А что, если я хочу это делать? – Слова вырвались прежде, чем я успела прикусить язык.

– Почему? Почему это так важно для тебя?

Дайс подался вперед; я ощутила его дыхание на своей щеке. Оно пахло травами с горькой примесью каких-то лекарств.

Я сглотнула и сказала вовсе не то, о чем подумала:

– Потому что я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то еще.

Дайс резко откинулся на подушки, по его лицу пронеслась тень, но почти тут же он встревоженно вскинул голову:

– А что, кто-то уже пострадал?

Я отвернулась. Плечи ссутулились, и я никак не могла их распрямить, как будто кто-то водрузил на них каменные глыбы.

– Майя… – мягко позвал Дайс и осторожно развернул меня к себе. – Расскажи мне. Ты знаешь, на меня можно положиться. Я вовсе не болтун.

Я мелко-мелко закивала и укусила себя за внутреннюю сторону щеки – снова подкатывали слезы, а позорно реветь, как в прошлый раз, я не хотела.

– Лиди. Моя подруга Лиди…

Делая частые паузы, дыша ртом, чтобы унять спазмы в горле, я поделилась с ним всем. Наверное, я неосознанно стремилась к этому разговору с самого начала, поэтому так рвалась увидеть Дайса. Мне казалось, что именно он сможет смягчить боль, рвущую грудную клетку.

– Ты должна отпустить ее. Она ушла, а ты осталась жить дальше.

– Не могу. Я так виновата перед ней! Это я пообещала поддерживать связь, убедила брата… Если бы не я, то никто бы не стал ее шантажировать!

– Ты тут ни при чем. – Дайс нежно заправил выбившуюся прядь мне за ухо. – Это лишь стечение обстоятельств.

– Мне так не кажется!

– Майя, послушай, каждый из вас сделал свой выбор. Просто ее оказался самым неудачным.

– Ты хочешь сказать, что она сама во всем виновата? – Я отбросила руку Дайса и гневно воззрилась на него.

– Она не должна была тебя предавать, – терпеливо пояснил он. Его ладонь чуть подрагивала, и он сжал ее в кулак.

– Ты говоришь, как мой брат! – едко заметила я.

– Я не знаю, был у него выбор или нет, но в чем-то я его понимаю: предавший раз, предаст снова.

– Странно слышать это из уст сына «предателя», вкусившего все прелести скорого суда. – Слишком поздно я поняла, что перешла все границы допустимого. Я в испуге зажала рот ладонью, но сказанного уже не воротишь.

Дайс молчал, его взгляд что-то изучал за моей спиной, перескакивая с места на место. На меня он не смотрел.

– Может быть, поэтому я могу судить беспристрастно? – глухо заметил он.

– Прости. – Я виновато коснулась его плеча и отдернула руку, опасаясь задеть перевязку. – Я не должна была так говорить.

– Я тот, кто я есть, – равнодушно сказал Дайс, но в его глазах я увидела мелькнувшую боль. – И мое прошлое навсегда останется со мной.

– Мне все равно, кем ты себя считаешь. – Голос дрогнул, и я перешла на шепот: – Я знаю тебя. Настоящего тебя.

Дайс вздрогнул. С его лица медленно уходила отчужденность, и оно уже не казалось заледеневшим. Дайс спрятал руки, словно боялся, что они его предадут, и проговорил: