Чужой крест

Консьерж размышлял, морщил лоб, чесал затылок, но, в конце концов, решил подстраховаться и набрал номер Лобачева:

— Тут пришла какая-то девушка, она утверждает, что является вашей дочерью. Просит сказать, что адрес ей сказала Татьяна Долгалева, которая забрала у Анжелики… Понятно! Слушаюсь! — консьерж изменился в лице. Даже на расстоянии Лиза услышала голос отца, который кричал в трубку: «Что ты ее там держишь, старый козел!». Консьерж поспешно повесил трубку и заискивающе проговорил: — Поднимайтесь на лифте на пятый этаж, ваш папа ждет…

Лифт ехал так долго! Сердце Лизы загнанной птицей билось о грудную клетку, стало трудно дышать. Еще мгновение, и она увидит своего отца… своего родного отца…

Едва двери лифта разъехались, черная тень ворвалась внутрь и кинулась к Лизе, сжала ее, принялась тискать, причиняя боль.

— Дай-ка я на тебя посмотрю, — наконец сказал мужчина и отодвинул Лизу от себя.

— Я ваша дочь Лиза, — пробормотала Лиза, не зная, что еще сказать.

Она во все глаза смотрела в чуть полноватое лицо седовласого человека, лет шестидесяти, в его миндалевидные серо-голубые глаза с лучиками морщин, разбегающихся к вискам, и все повторяла про себя: «Папа… папа…».

Двери лифта закрывались и открывались — Андрей Сергеевич застыл в дверях и не обращал на это внимания, будто створки дверей и не касались его тела вовсе.

— Ты так похожа на свою бабушку в молодости. На мою маму. Я покажу ее фотографию. Вы — одно лицо!

— У моей сестры Вики такое же лицо, — сказала Лиза.

Андрей Сергеевич нахмурил брови и будто только теперь заметил, что они стоят в лифте.

— Что же я, старый дурак! Пойдем в квартиру, дочь… Моя дочь! Лиза…

Андрей Сергеевич провел Лизу в гостиную, предложил что-нибудь выпить. Лиза выбрала сок, а Андрей Сергеевич плеснул себе изрядную порцию виски.

— Прости, — сказал он, — мне надо выпить… Боже, как дрожат руки…

Лиза улыбнулась:

— Папа, не переживай. Я здесь и никуда не тороплюсь. У нас впереди вся жизнь.

Они проговорили весь день. Лиза рассказала о своем детстве, о том, как жила после детского дома, поведала о случайной встрече с Викторией и о том, что из этого вышло. Рассказала обо всех и обо всем. Но Андрею Сергеевичу этого было мало, он все спрашивал и спрашивал, хотел уточнить детали, желал услышать описания, мысли Лизы, что она думала в тот момент, а что в этот. Ему хотелось знать все.

Лишь когда солнце скрылось за горизонтом, Лиза спохватилась:

— Так поздно! Как я доберусь до Мякинино?

— Зачем тебе в Мякинино? — удивился Андрей Сергеевич. — Твой дом здесь.

— Я знаю, — согласилась Лиза, — но у меня есть незавершенные дела…

— Какие?

Лиза рассказала о Татьяне Васильевне и Тривольском, о своем решении вытащить их из омута пьянства на божий свет.

— Еще не все потеряно, — говорила Лиза, — Татьяна Васильевна хоть и пьет, но еще следит за собой, а Тривольский не потерял голос. Его можно устроить петь в какое-нибудь место, да и Татьяне Васильевне найти занятие тоже можно.

— Зачем это тебе? Ты не помнишь, как с тобой обошлась эта Татьяна?

— Помню, — возразила Лиза, — но не убеждай меня. Моя подруга пыталась меня отговорить, но сдалась. Сказала, что я — упертая. Папа, пойми, я не могу поступить иначе. Кто-то должен им помочь…

— Но почему ты?!

Лиза хмыкнула:

— Есть другие кандидатуры?

Андрей Сергеевич смотрел на дочь, и тень печали легла на его лицо.

— Ты такая, — сказал он, но не договорил.

— Какая?

— В тебе слишком много сердца.

Лиза рассмеялась.

— У меня одно сердце!

— Нет, — покачал головой Андрей Сергеевич. — В тебе слишком много сердца! Так много, что оно может не выдержать, надорваться. Нельзя взваливать на свои плечи столько чужих проблем. Проблемы других людей — это их крест, им его нести. Самим.

— Они несут, поверь! Жизнь уже покарала Татьяну Васильевну за ее грехи, я тебе рассказала, что с ней произошло, до чего она докатилась. Впрочем, ты сам ее видел. Они несут! Каждый несет свой крест! Виктория тоже! Зря ты обиделся на нее. Она столько пережила, раскаялась. Главное — она смогла все изменить! Она станет хорошей матерью Сене, это я точно тебе говорю!

— Если она и станет хорошей матерью, то только потому, что ты была для нее примером. Ты заставила ее измениться…

— Вот! — воскликнула Лиза. — Я не хотела этого, не делала ничего специально! Я просто поступала так, как считала нужным в тот момент. Теперь я считаю, что должна помочь Татьяне Васильевне и Тривольскому.

Андрей Сергеевич прикрыл глаза ладонью, а затем, когда отнял ее, Лиза увидела, что его глаза полны влаги.

— Я горжусь тобой, — тихо проговорил Андрей Сергеевич и повторил: — Я горжусь тобой…

— Пап, можно тебя попросить?

— Конечно! Проси что хочешь!

— Можешь каким-нибудь образом сообщить Грачеву, что ты не станешь его обеспечивать, даже если он усыновит Сенечку?

— Грачев — это отец моего внука?

— Да, но видишь ли… Грачев дважды сидел в тюрьме, один раз за убийство. Про него узнавали, говорят, что он — бешенный и сильно пьет. Однако год назад Татьяна Васильевна случайно встретила его и проговорилась о твоем намерении обеспечить даже приемных родителей своих дочерей. Помнишь?