Чужой: Эхо

А вот Мишель не растерялся. С громкими криками он несся к воротам, оставив меня одну. Я бы могла его за это возненавидеть, но я и так его ненавидела – столько зла он мне причинил. Ну и пусть меня растерзает монстр – мне не страшно, ведь только так я вернусь к своей семье.

«Простите меня все», – подумала я и зажмурилась.

Раздался дикий вопль Мишеля. Кто-то схватил меня за руку и с силой потянул к себе. Я открыла глаза и увидела второго монстра. Мишель – в его длинных, страшных лапах. Чудовище волокло его куда-то в сторону леса, в заросли, словно игрушку. Только это я успела кое-как разглядеть – а потом Кора затащила меня в дверь, и та с грохотом, закрылась за нашими спинами, возведя барьер между нами и внешним миром, нами и чудовищами… нами – и моей несчастной семьей.

Я зарыдала. Вырвавшись из рук Коры, я била кулаками по закрытой двери, как будто могла изменить реальность с помощью силы воли, как будто могла каким-то образом отмотать все обратно. Металл достаточно толстый – сколько бы я ни била, на нем не останется вмятин. Даже эха не слышно. Я упала на колени. Виолы больше нет. Всей моей семьи больше нет.

Я одинока. Никогда еще я не чувствовала, как далеко я от дома.

Глава двенадцатая Соломинка для утопающей

Кора встала на колени рядом со мной. Обняла за плечи одной рукой, в другой – протянула мне мамин электрошокер. Как он оказался у нее? Я же отдала его Алисе. Казалось, будто весь мир нарушил свой привычный спокойно-линейный ход и начал двигаться быстрыми скачками.

Кто-то рыдал. Может быть, это Лин. Хотя это мог быть кто угодно. Ужасный день.

– Держи, – сказала Кора, вкладывая шокер мне в ладонь. Пистолет, найденный Мишелем в квадроцикле, она заткнула за пояс. Она оставила его, чтобы защитить меня, и от этого мне стало немного легче. Разум – штука подчас странная. – Держи, – настойчиво повторила она, и я все-таки взяла у нее шокер. Он удобно лежит в руке, и хочется почему-то притянуть его к себе, обнять – как плюшевого медведя.

Обнять…

– Рюкзак!

Я вскочила на ноги и уставилась на Кору испуганными глазами. Нос, похоже, распух. Должно быть, я ужасно выглядела. На лице кровь, а волосы кое-как обрезаны ударом мачете.

Странное время для того, чтобы думать о внешности, но, повторюсь, разум – штука странная: кто знает, что он выкинет в следующую минуту?

Кора не сразу поняла, о чем я. Наконец она махнула рукой:

– Вон там.

Рокуэлл и Джонсон все еще были в ступоре от того кошмара, который только что произошел. Им явились жуткие монстры – воплощение всех страхов перед опасным миром за периметром колонии. На их глазах эти монстры схватили двух подростков и уволокли в лес.

Они к такому не были готовы.

Все плакали, дрожали и кричали, пытаясь справиться с ситуацией. И все же за стеной колонии люди чувствовали себя в безопасности.

Кора не плакала.

Теперь, когда я снова смогла дышать, я тоже перестала плакать.

Пристегнув шокер к поясу, я пошла за маминым рюкзаком. Может, внутри ничего важного. Может, там стопка фотоальбомов и каких-нибудь вещей настоящей Виолы – умершей до того, как у нее развилась страсть к стихам и онлайн-перепискам, до того, как появилась дурацкая привычка забывать закрывать окно спальни, до того, как возникло все то, что мозг Виолы-андроида экстраполировал с помощью томограммы мозга живого некогда человека… а может, и выработал полностью сам. Но ту, мертвую Виолу, я совсем не знала. И, если честно, не хочу знать. Мне нужна та Виола, которую утащил монстр. Пусть хоть трижды она не из плоти и крови.

Неважно, что в рюкзаке, но это все, что у меня осталось, и мать хотела, чтобы он ко мне попал. Этого достаточно. По крайней мере – пока.

Рюкзак сидел на спине идеально, как будто его подбирали специально для меня. Вдруг так оно и было? Отец говорил: пришло время сказать правду; возможно, этот рюкзак – деталь – одна из частей той правды.

Я вернулась к Коре.

– Нужно побольше узнать об этих тварях, – начала я. – Кто они, как устроены и чем их убивать. И еще мне нужно поговорить с твоей матерью.

Кора на секунду задумалась.

– Но… зачем? В смысле, ты, конечно, можешь пойти ко мне домой, и вообще, само собой, оставайся сколько угодно – это все так ужасно, но я не понимаю, зачем…

Кора – умная, крепкая и красивая, и я влюблена в нее так сильно, что иногда мне кажется, она может затмить солнце, и все это не имеет значения прямо сейчас, ведь она не сирота, у нее на глазах не умерла сегодня вся семья. Она не понимала, о чем я говорю, но ей и не нужно. Она может сосредоточиться на выживании.

– Твоя мать договаривалась о покупке того исследовательского корабля, – пояснила я. – Если кто-то и мог знать заранее, что там будет, то только она. Так что будет не лишним с ней поговорить.

Похоже, Рокуэлл вышла из ступора – как будто только теперь поняла, что торчит у ворот с кучкой паникующих подростков, и нужно срочно взять ситуацию под контроль, доложив обо всем колониальным властям.