Чужой для всех

— Соберите немедленно все личные, военные и партийные документы русских и ко мне в «Пантеру». С этого момента я иду со своим экипажем. Второе: все оружие и боеприпасы русских сложить в «Виллис». Эту машину, к нашей удаче она цела, погонит Криволапоф. Ее – в середину колонны. Его место займет подготовленный радист Карасеф. Третье: всех погибших русских после тщательного осмотра перенести в лес и забросайте ветками. Заниматься похоронами нам некогда. Все поставленные задачи нужно выполнить максимально быстро и энергично. После этого мы двинемся в район, по намеченному плану. Вы идете передовым экипажем. Нигде не останавливаетесь, ни на какие патрули не обращаете внимания. В бой не вступаете, обходите все населенные пункты, все препятствия. В случае преднамеренной атаки на нас, действуйте по усмотрению в составе взвода. Вы поняли мой приказ?

— Да, господин гауптман.

— И еще. Пока вы будете выполнять эти задачи, выставьте регулировщика. В случае остановок русских машин, без каких-либо объяснений, отправляйте всех любознательных, как это русские говорят, «подальше», ссылаясь на маршала Жукова.

На русских, когда их посылают «подальше» и к ««матушке» от имени большого начальника, это действует магически и лучше, чем любой письменный приказ. Регулировщиком поставьте панцершютце Семенофа. Это умный, хитрый солдат и он справится с этой задачей. Выполняйте, Эберт. А я пока просмотрю документы партийных и комсомольских боссов, которые обнаружил в машине под грифом «для служебного пользования». Знать вожаков ВКП(Б) и ЛКСМ 48-й армии генерала Романова, месторасположение их частей, это большая удача. Не так ли, Карл, — и Франц довольно похлопал по плечу своего командира взвода.

— А к какой матушке посылать? — вдруг недоуменно задал тот вопрос.

— К какой? — переспросил того Франц и задумался. — Думаю, к русской, Эберт. В общем, Семеноф знает к какой. Все. Не морочьте мне голову. Выполняйте приказ.

Глава 14

11 мая 1944 г. В тылу передовых линий 48-й армии, 1-го Белорусского фронта.

— «Ольха», «Ольха» ответьте «Березе». «Десятого» вызывает «второй»… «Ольха», «Ольха»…

Возьмите трубку, товарищ полковник, «десятый» на проводе, — смуглая курносая связистка – ефрейтор полуобернулась, и устало посмотрела по сторонам, ища начальника политотдела корпуса. Тот лично заглянул к концу ночного дежурства на узел связи и ждал соединения. Его властное, чисто выбритое, холеное лицо выражало недовольство.

— Что, уже?

— Возьмите трубку, товарищ полковник, я соединила вас с «десятым», — большие воспаленные от частого недосыпания чайного цвета глаза несколько отчужденно смотрели на коренастого лысеющего офицера.

Полковник быстро подошел к столу, схватил трубку телефонного аппарата, и требовательно, не дожидаясь ответов, завалил вопросами подчиненного командира:

— «Десятый», что у вас произошло? Что за ночные концерты гремели у вас на всю ивановскую? Где Климентьев? Почему он не доложил по команде? Почему я узнаю последним информацию, притом от члена Военного совета армии.

— Товарищ «десятый», подождите…

— Почему у вас под носом немцы прорвали оборону и это перед сабантуем? Кто командир батальона? Кто парторг? Вы знаете, что к вам направлена партийная комиссия армии по расследованию ЧП? — полковник вспотел от своего напора и тяжело дышал. — Что вы можете ответить, майор? Не молчите?

— Товарищ «второй», докладывает «десятый». Обстановка на участке прорыва стабилизирована. Подошедшими из резерва «карандашами» восстановлена первая оборонительная линия.

— Вы мне макароны не вешайте, — перебил командира 413-го стрелкового полка начальник политотдела корпуса. — Доложите по существу произошедшего события.

— Я уже докладывал по команде «пятому». И лапшу на уши вам не вешаю.

— Вы что смеетесь надо мной, майор? — заревел в трубку политработник. Все разложите, как было по полочкам, без утайки. Ну, слушаю вас, — и, вытерев платком вспотевший лоб, полковник Митин с иронией добавил: — А то поздно будет, когда приедут разбираться ребята с бритыми затылками из команды «молчи-молчи».

— Хорошо, — подавленно ответил подполковник Кузнецов и чуть помедлив, начал доклад. — Сегодня ночью примерно в 2 часа 40 минут на участке Новосельцева.

— Кто такой Новосельцев? — перебил вновь комполка политработник.

— Это мой командир третьего батальона.

— Продолжайте.

— Этой ночью немцы нанесли сильный концентрированный артиллерийско-минометный удар на взвод боевого охранения и передовые траншеи батальона Новосельцева. Огонь был столь плотный и точный, что смял пулеметные точки и батарею 45-ок. Затем он был перенесен на соседние подразделения, а позже на глубину всего батальона. Практически он велся постоянно. В это же время под покровом темноты немцы в количестве двух-трех рот ворвались в траншеи и подавили сопротивление наших бойцов. В этом им помогали выдвинувшиеся на огневой рубеж самоходные артиллерийские установки.

Батареи соседей хотели помочь нам, раскрыв себя, но были практически стерты с земли подкорректированным огнем немецких гаубиц, — подполковник замолчал.