Чужой для всех

— Мне трудно вам ответить, фрейлейн Вера. Все зависит от времени года и внутреннего состояния. Известный в Германии австрийский поэт Николаус Ленау так чувствовал ночь в Штутгарте:

Чей темный взгляд покоился на мне,
торжественный, мечтательный и нежный,
непостижимо сладостный такой.

— Как красиво сказано! Он романтик, ваш Ленау, как, видимо, и все поэты. Мне больше по душе наш Сергей Есенин. Вот послушайте:

Усталый день склонился к ночи,
Затихла шумная волна,
Погасло солнце, и над миром
Плывет задумчиво луна.

Или вот еще лучше:

Какая ночь! Я не могу…
Не спится мне. Такая лунность!
Еще как будто берегу.
В душе утраченную юность.

— Красиво, но мне непонятно. Как можно беречь, то, что утеряно?

— Ой, Франц, ну это означает, что ты находишься еще под прошлыми впечатлениями. Душа твоя там, а не здесь, — девушка, возбужденная красотой поэзии, перешла на «ты». Ее примеру последовал и Франц.

— Так не бывает, Вера. Если моя душа здесь с тобой, как она может быть где-то в другом месте.

— Если любишь, то душа может перемещаться на любое расстояние и находится в любом месте. Вот ты уедешь через несколько дней, а я буду вспоминать наши встречи, тебя. Вот и душа моя будет в прошлом, а не в настоящем.

— А ты меня будешь помнить, Вера?

— А что, мы больше не увидимся? — испугалась Вера неожиданной развязке отношений с Францем.

— Что ты, Верошка! — сердце Франца учащенно забилось от радости, что Вера испугалась за него. — Я завтра обязательно приеду сюда вечером. Мне очень много нужно тебе сказать и сделать вам хорошего.

— Милый Франц, одно твое появление сегодня принесло мне столько радости, что за свою жизнь мне не было так радостно вообще.

— Это правда, Верошка?

— Да, господин обер-лейтенант, — шутливо проговорила Вера и, приподнявшись на носках белых туфелек, поцеловала Франца в щеку и, хотела было убежать домой. Но Франц, поймал ее за руку и, непринужденно притянув к себе, прикоснулся своими горячими губами до волнующих припухших ярких губ Веры. Девушка чуть-чуть откинула голову назад и, прижавшись к груди Франца, нежно трепетно отдалась поцелую. Их поцелуй был долгий, легкий, воздушный. Губы Веры, словно сахарная вата, таяли на губах Франца и отдавали волшебную силу любви. У него слегка закружилась голова. Он дрожал от возбуждения.

— Все, Франц… Все… До завтра… Мне надо идти… Мама ждет… — тихо-тихо прошептали ее губы, но тут же снова, и гораздо смелее уже сами, овладев губами юноши, страстно припали к ним.

У Франца по телу пробежала молния от этого прикосновения, от силы чувственности его избранницы. Он обалдело, жадно и напористо отдался этому поцелую…

— До свиданья, любимый Франц…

— Aufwiederseen, моя маленькая Вера…

Глава 12

20 июля 1941 года. Поселок Заболотное. Гомельская обл. Белоруссия.

Над маленькой речушкой и таким же небольшим лугом, поросшим сочной, густой травой, забывшей с недавних пор утреннее пение косы, медленно ложился молочный туман. Дул легкий, норд-вест. Наступали сумерки, предвещая тихую ясную ночь.

— Пойдем со мной, Франц.

— Куда?

— Пойдем, — с загадочной улыбкой повторила Вера, и взяла за руку молодого человека. Другой рукой она прижимала к груди свежий букет полевых цветов, собранный из колокольчиков и ромашек.

Франц оглянулся назад и, поймав последний луч заходящего солнца, который, прощально утонул в этой полу-реке, полу-луже и беспрекословно принял предложение Веры. Он был в предвкушении чего-то необычного.

Они шли, взявшись за руки по луговой траве, и молчали. Каждый думал о чем-то своем.

Семнадцатилетняя Вера о том, что насколько многогранна и непредсказуема жизнь. Что случай или отдельное событие в жизни играет в ней огромную роль и может изменить всю судьбу человека.

Еще совсем недавно она мечтала о поступлении в театральное училище и была полна надежд стать знаменитой актрисой. Но война развеяла окончательно все ее детские мечты.

Буквально неделю назад она, вместе с братом Мишей и другими беженцами, направлялась к Пропойску. Тогда она втайне подумывала о курсах связистов или медсестер, чтобы помочь Красной Армии бить врагов. Но попав под бомбежку и обстрел немецких танков, она вернулась домой ни с чем, растерянная и подавленная.

Еще два дня назад она находилась в тревожном ожидании захвата немцами их поселка и не знала, что же будет дальше с ее семьей, как выжить в оккупации. Но вот произошло неожиданное столкновение с Францем Ольбрихтом, старшим лейтенантом Вермахта и все прочее отошло на задний план, настолько он вскружил ей голову.

Она физически огульно ненавидела всех немцев, как агрессоров, но повстречав Франца, она поняла, что немцы как люди также могут быть разными. С первой минуты, с первого взгляда, она поверила ему, настолько он был искренен и честен перед ней. Она доверяла ему и готова была доверять всю жизнь.