Чужестранцы

В этот момент так сильно задребезжал колокольчик, так сильно запрыгал и застучал о стену, что и хозяйка, и Софья Ильинична вскрикнули от испуга.

-- Ух! Что такое, с нами Мать Пресвятая Владычица!.. -- зашептала Дарья Игнатьевна и побежала в сени отпирать дверь.

Это был Евгений Алексеевич. Он был одет франтовато: в смокинге, с бантом кремового галстуха на шее, в шевровых мягко-ступающих ботинках. От него пахло духами и вином. Роскошная шевелюра Евгения Алексеевича была пышно взбита, на левой руке оставалась перчатка; другую перчатку он бросил вместе с мягкою пуховой шляпою на стол и тогда молча пожал руку Софьи Ильиничны.

-- Прежде всего, моя хорошая Софья Ильинична, простите меня, что немного поздно я заявился...

Евгений Алексеевич взял руку Софьи Ильиничны и заглянул в ее лицо своими добрыми глазами...

-- Ничего, Евгений Алексеевич... Я сама только что вернулась. Сейчас будем пить чай.

-- Извозчика оставите, или отпустить? -- спросила через дверь недовольным голосом хозяйка.

-- Пусть ждет... Ну-с... А теперь я посижу у вас... И чаю с вами выпью... Скучно мне, Софья Ильинична! Я ведь эгоист, ужасный эгоист!.. Да и все мы в сущности эгоисты... -- минорным тоном заговорил Евгений Алексеевич...

-- Что это вы, Евгений Алексеевич, точно извинения все просите? Будет вам!

-- Потому что виноват перед вами... Давно я не навешал вас... Все, знаете, мыслями-то витаю в облаках... И теперь пришел с корыстной целью, да... -- тихо сказал Евгений Алексеевич.

-- Говорите...

-- Я ведь считаю вас, Софья Ильинична, товарищем, хорошим товарищем...

Софье Ильиничне становилось неловко: она не привыкла к таким излияниям и смущалась все больше и больше.

-- Вот что, Софья Ильинична... да... Не скажете ли вы мне что-нибудь про Елену Михайловну?

-- Вот вам и раз! Что же я могу вам сказать про нее?

-- Славный она человек? Добрый?

-- Я ее мало знаю, -- ответила Софья Ильинична и покраснела: не знает ли уж Евгений Алексеевич о том, что Елена Михайловна дала ей 100 рублей, и не потому ли он справляется об ее доброте?

-- Не знаю...

-- Скоро она встанет с постели?

-- Через два дня.

-- Значит, здорова?

-- Ничего...

-- Поправилась? Похудела? Ах; я не видал ее целую вечность! Мне скучно, ужасно скучно.

-- Ну так чем же я-то могу вам помочь?

-- Нет, нет... Я только хотел узнать... больше ничего... так здорова? Значит, завтра я могу ее увидать? Боже мой, как я доволен! Знаете, моя хорошая Софья Ильинична, я перед вами не могу прятаться... Вы не будете надо мной подтрунивать... Все они вышучивают, всем им смешно... Какие они холодные люди! Да... Зачем смеяться над таким хорошим чувством?

-- Я не знаю, право, Евгений Алексеевич, о чем вы говорите, не понимаю...

-- Не понимаете?.. Ну так я скажу вам прямо: я люблю Елену Михайловну... Я ужасно но ней скучаю... Я ее очень люблю, со всеми ее пороками, с ее пустотой, с ее буржуазностью... просто люблю, и мне вдруг захотелось кому-нибудь сказать об этом... Вы меня поймете... а те, -- тем только странно, как можно любить человека, который не разделяет твоих взглядов и твоих общественных симпатий... Грешный она человек, но ведь и мы все не святые... Правда?

-- Давайте лучше чай пить... -- сказала Софья Ильинична, заслышав, как Дарья Игнатьевна грузно топает надетыми на босую ногу калошами, неся подогретый самовар.

-- Никак опять затрезвонили? -- воскликнула Дарья Игнатьевна, водрузив на столе самовар. -- Так и есть! Вот, прости Господи...

В передней тихо, несмело вздрогнул звонок, потом стукнула дверь, и донесся хриплый голос Ильича:

-- За ледактором я прислан, за Евгением Алексеевичем!..

-- Эх, черт бы вас побрал совсем! -- прошептал с досадою Евгений Алексеевич и ухмыльнулся доброю улыбкой.

-- Что тебе, Ильич? -- спросил он, подойдя к двери.

-- Как что? Вас надо! Цельный час по городу ездию... Пожалуйте в редакцию! -- строго ответил Ильич.

-- Да что там опять?

-- Как это что? Цензор весь номер перекрестил, а вам и горя нет? Все на вас сердятся... Первый такой ледактор... Пожалуйте одеваться!.. Я на извозчике.

-- Поезжай! У меня -- тоже извозчик стоит. Сейчас приеду.

-- Нет, уж вы, сделайте милость, -- со мной пожалуйте! Мне без вас не велели приезжать.

-- Говорю, сейчас приеду?.. На тебе за хлопоты, выпей за мое здоровье!

Евгений Алексеевич дал Ильичу двугривенный.

-- Весьма благодарен, -- сказал Ильич, пряча монету в карман, -- а ехать все-таки, Евгений Алексеевич, надо... Потрудитесь уж...

-- От тебя не отвяжешься. До свидания, Софья Ильинична... Хотелось так с вами по душе поговорить, да не велят... Черт бы взял вашу газету и всех вас! -- шутливо сказал Евгений Алексеевич, берясь за шляпу. -- Вместо объяснений в любви приходится объясняться с цензором.

-- Как же это -- не объясняться? Не вы первый, не вы последний... все ледакторы объясняются... Служба такая, -- отозвался в передней Ильич...

Дверь хлопнула, и все смолкло.