Чужестранец

Мирко, правда, ни разу не встречался с их колдовством, разве что в прятки грибы с ним любили поиграть. Но сейчас было иное: такими огромными и злыми грибы он не видел никогда. Но что могли эти воины ростом в четыре вершка против лютого демона-великана, против его меча и мощи? Непрошеный гость из кромешного мира, однако, думал иначе. Как и Мирко, стоял он в двух саженях перед грибным строем, не решаясь сделать ни шагу, и только меч свой направил ниже, готовясь вступить в сражение с новым противником. Грибы, впрочем, не спешили наступать. Первый ряд сдвинулся лишь на два вершка вперед и остановился, зато следом из-под земли полез второй. Мирко глянул дальше, и чуть в стременах не подпрыгнул: позади серого мечника трава заколыхалась, земля вспучилась, и новый красноголовый строй показался на свет, то же происходило и справа и слева – грибное войско брало демона в кольцо. Ножки грибов были толстые, белые и морщинистые, шляпки красно-бурого, рудного цвета. Никаких рук, ног, глаз и иных признаков чудесного превращения гриба в человека не было, но в этих морщинках на ножках мерещились мякше лица – гневные, уродливые, страшные. Одна страсть жила в них – убивать, и грибы медленно надвигались на пойманного в круг врага.

Демон шагнул в сторону, другую, назад и тут понял, что попался. Но сдаваться он отнюдь не собирался. Он стремительно метнулся вперед, желая махом то ли протаранить, то ли перепрыгнуть строй красноголовых, чтобы оказаться прямо перед Мирко. Да не тут-то было! Кольцо, ставшее уже тройным, тотчас же вытянулось вверх еще вдвое-втрое, и демон увяз в нем, плотном и неожиданно крепком, а потом был отброшен назад, да с такой силой, что едва не упал. Тогда, схватив меч покрепче, безликий стал действовать им, как топором, и обрушил клинок на головы ближнего ряда. Полетели куски растительной плоти и… меч застрял, словно схваченный тысячей стальных клещей. Великан рванул рукоять что есть силы, и она осталась у него в руках, вырванная с заклепок, а грибы, не мешкая, стали втаскивать меч куда-то в середину строя, и длиннющий, в два локтя, клинок начал исчезать, таять, будто кто разгрызал его крепкими челюстями да тут же и проглатывал, не поперхнувшись. Но демон, видно, исчерпал еще не всю силу, что была ему дана: став посредине, на равном расстоянии от всех подступивших грибов, он вытянулся, ровно версту проглотил, поднял руку, и стена черного пламени побежала от него навстречу надвигающимся противникам. Трава внутри кольца вмиг сгорела дотла, став серой безжизненной золой. Грибы остановились. Тела первых сморщились от жара, задрожали, обуглились даже, но следующие остановили колдовской огонь: с шипением, будто змеиный клубок, открытый внезапно в трухлявом дереве, опали его жадные языки, не перекинувшись через грибное кольцо.

Но остановились и лесные воины. Видно, пламя прожгло землю вглубь, и была она еще настолько горяча, а может, и опоганена каким заклятием, что даже волшебная мощь грибов не могла пока запустить в нее сетку грибницы, опутать почву под лиходеем да и схватить, сдавить его и уничтожить так же, как его меч. И вот тогда Мирко понял, что настал его черед действовать. Достал он из притороченного к седлу налуча боевой лук и приладил ту самую стрелу, с ушком из голубого камня. Демон по-прежнему стоял в центре круга, злобно следя за грибами, а те – за ним. Каждый, видать, набирался новых сил, чтобы одним махом решить исход смертельного боя. Глаз демона пламенел, словно не огнем, так взглядом хотел прожечь непонятного врага, посмевшего ему противостоять. И тут пролетела стрела. Только сейчас Мирко понял, что она не простая: в ней были просверлены дырочки, чтобы издавать звук. Вернее всего, сделано это было затем, чтобы целый отряд лучников бил туда, куда бьет предводитель. Значит, стрела была боевая! Откуда взялась она у мирного малого народа, размышлять было недосуг. Мирко не промахнулся, да и мудрено было промахнуться с такого расстояния. Багровый глаз лопнул тьмою колючих искр, раздался знакомый уже скрежещущий вой, и половина серого тела стала оседать в сожженном круге, обретая ясную форму и цвет. Это было тело человека, обутого в кожаные поршни, зеленую рубаху до колен, рукав которой не доходил и до локтя. Мужчина могучего телосложения лежал в черном пепле в позе, которую вряд ли примет живой. Вторая половина его была каким-то сгустком, плотным облаком клубящегося тумана. Окоченевшие бугры мускулов вздулись на обнаженной руке. Волосы – рыжие, буйные, нечесаные, длинные – гривой разметались на все стороны. В ухе действительно была продета золотая серьга в виде простого кольца, а лицо… Это было не лицо, а личина, скрывающая истинный лик демона, видеть который не было дано человеку. Высокий, огромный лоб и широкий крючковатый орлиный клюв составляли эту личину, а вместо налитого злобой глаза теперь чернел провал глазницы.