Чужак в стране чужой

— Джубал, ты все-таки учти обстоятельства! Этот гарем коллективного пользования ошарашил бы кого угодно. И пойми меня правильно, я любил бы Джилл, даже будь она двухдолларовой шлюхой. Каковой она не является. Со своей точки зрения Джилл абсолютно моральна.

— Я знаю, — кивнул Джубал. — Джилл обладает такой непрошибаемой невинностью, что попросту не может быть аморальной. Боюсь, — он слегка помрачнел, — что мы с тобой, Бен, не смогли бы жить в соответствии с идеальной моралью этих людей — нам недостает их ангелической невинности.

— Так ты считаешь все эти штуки моральными? — поразился Бен. — Я же имел в виду, что Джилл не знает, что делает нечто дурное, — Майк ей совсем голову заморочил, — и Майк тоже этого не знает, он же с Марса, ему в детстве ничего такого не объясняли.

— Да, — подтвердил Джубал, — именно так я и считаю. По моим представлениям, все, что делают эти люди — все эти люди, а не только старые наши знакомые, — совершенно морально. Я еще не вдавался в подробности, но… да, абсолютно все. Вакханалии, бесстыдный обмен партнерами, коммунальная жизнь, анархические порядки, да все что угодно.

— Джубал, ты меня просто поражаешь. Если ты и вправду так думаешь, почему бы тебе не влиться в эту ихнюю коммуну? Они встретят тебя с распростертыми объятьями. Они устроят в твою честь праздник — Дон только и мечтает, что целовать твои ноги и верно тебе служить, я ничуть не преувеличиваю.

— Нет, — вздохнул Джубал. — Вот если бы пятьдесят лет назад… Но теперь? Теперь, брат мой Бен, такая невинность мне недоступна. Слишком уж долго жил я в браке с некоей своей разновидностью безнадежности и зла, чтобы омыться живой водой и тут же обрести утраченную невинность. Да и был ли я когда-нибудь невинным?

— Майк считает, что ты и сейчас преполнен «невинности» — только он не пользуется этим словом. Это мне сказала Дон.

— Тем более, мне не хотелось бы его разочаровывать. Майк видит свое собственное отражение — я по профессии зеркало.

— Струсил, струсил.

— Абсолютно верно, уважаемый сэр! Но меня беспокоит не их мораль, а опасности, угрожающие им извне.

— Да какие там опасности? В этом смысле у них все тихо.

— Ты так думаешь? Покрась обезьяну в розовый цвет и запусти ее в клетку к коричневым, они разорвут ее в клочья. Эти невинненькие буквально напрашиваются на мученическую смерть.

— Джубал, ты впадаешь в мелодраму.

— А если и так, уважаемый сэр, разве это снижает серьезность сказанного мною? Во времена оных святых сжигали на кострах, ты и это назовешь мелодрамой?

— Да чего ты сразу, у меня и в мыслях не было тебя злить. Я просто хотел сказать, что такие опасности им просто не грозят, — в конце концов, это же не средние века.

— Правда, что ли? — Джубал изобразил комическое недоумение. — А я как-то и не заметил больших изменений. Ты знаешь, Бен, схема, подобная Майковой, предлагалась этому пакостному миру многажды — и каждый раз бывала им раздавлена. Онайдская община^{81} очень смахивала на это ихнее Гнездо, и она просуществовала некоторое время, но это же в глухой местности, никаких тебе любопытных соседей. Или возьми ранних христиан — анархия, коммунизм, групповой брак, да даже поцелуй братства — Майк многое у них позаимствовал. Хм-м… если он подцепил этот поцелуй именно у них, я бы ожидал, что мужчины целуются и с мужчинами.

— Я не хотел тебе говорить, — смутился Бен. — Но только в этом нет ничего голубого.

— У ранних христиан тоже не было. Ты что, считаешь меня полным идиотом?

— Без комментариев.

— Благодарю вас. Я бы никому не посоветовал лезть с братскими поцелуями к священнику какой-нибудь теперешней бульварной церкви — примитивное христианство давно и успешно забыто. Раз за разом повторяется одна и та же печальная история: прожекты идеального братства, где все общее — и все всех любят, прекрасные надежды и высокие идеалы — затем преследование и крах. — Джубал горько вздохнул. — Раньше я боялся за Майка, теперь меня тревожит вся их компания.

— А как, по-твоему, я себя чувствую? Джубал, я никак не могу принять твои благостные теории. То, что они делают, — этого нельзя делать.

— Это что, тот самый эпизодик застрял у тебя в горле?

— Ну-у… и не только.