Чужак в чужой стране

Действие было вроде бы импровизированным, но в тоже время хорошо скоординированным, как танец балерины. Майк то руководил, то сливался с общей массой. Он подошел к нам, взял меня за плечо и поцеловал Пэтти — спокойно, но быстро, — ничего при этом не сказав. В углу стояла какая-то штуковина, похожая на аппарат стереовидения, которую Майк использовал для демонстрации чудес. Само слово «чудеса» он не произносил, по крайней мере, по-английски. Все церкви обещают чудеса, но ни одна их не дает.

— Неправда. Очень многие совершают чудеса. Возьми католиков или «христианскую науку».

— Католиков?

— Я имею в виду Чудо Пресуществования.

— Это слабенькое чудо. А что до «христианской науки», то если я сломаю ногу — предпочту медицинскую науку.

— Значит, смотри под ноги и отстань от меня!

— Но Майк не сращивал переломы, а показывал фокусы. Он либо классный иллюзионист, либо гипнотизер.

— Либо и то, и другое.

— Или у него классный аппарат стереовидения, в котором изображение почти не отличимо от действительности.

— Бен, как ты отличаешь настоящие чудеса от поддельных?

— Не знаю. К тому, что показывал Майк, придраться было нельзя, но этого не могло быть на самом деле. Например, зажегся свет и в ящике оказался лев, а вокруг него — ягнята. Лев заморгал и зевнул. Голливуду ничего не стоит нашлепать тысячу таких картинок, но… пахло львом. Хотя и запаху можно напустить.

— Почему ты считаешь, что это обязательно подделка?

— Я пытаюсь быть объективным.

— Тогда не уподобься ортодоксам. Бери пример с Энн.

— Я не Энн. Я обалдел во время службы. Какая уж там объективность!

Майк долго показывал всякие штуки: левитацию и еще что-то в том же духе. Пэтти велела мне сидеть на месте, а сама ушла. Она сказала, что Майк объявил, чтобы все, кто не чувствует себя готовыми вступить в следующий круг, ушли. Я сказал: «Может, мне лучше уйти? — „Нет, что ты! Ты уже в Девятом Круге. Сиди, я скоро приду“.

Кажется, никто не вышел. Это была группа намеченных к повышению. Зажегся свет, и рядом с Майком появилась Джилл. Она была настоящая. Она увидела меня и улыбнулась… Когда актер смотрит прямо в камеру, зрителю кажется, что, где бы он ни сидел, актер смотрит ему прямо в глаза. Если Майк отладил все до таких мелочей, то он не промах… Джилл была одета в диковинный костюм. Майк начал говорить, кое-что по-английски. Что-то о Матери всего сущего… и стал называть Джилл разными именами, и с каждым новым именем ее костюм менялся.

* * *

Бен встрепенулся, увидев Джилл. Ни освещение, ни расстояние не могли его обмануть: это была именно Джилл. Она посмотрела на него и улыбнулась. Он вполуха слушал, что говорил Майк, а сам думал, что же представляет собой пространство, которое он все время принимал за аппарат стереовидения. У него возникло желание подняться на сцену и дотронуться до Джилл рукой, но он не решился сорвать Майку сеанс. И вдруг:

— Кибела!

Костюм Джилл изменился.

— Изида!

Снова изменение костюма.

— Фриг!.. Ге!.. Дьявол!.. Иштар!.. Марьям!.. Праматерь Ева!.. Матерь Божья!.. Любящая и Любимая, Вечная Жизнь!

Кэкстон дальше не слушал. Джилл превратилась в Праматерь Еву, облаченную лишь в свое величие. Вот она стоит у древа, а по нему ползет змий.

Джилл улыбнулась, погладила змия по голове, обернулась к зрителям и раскрыла объятия. И зрители устремились в сад Эдема.

Вернулась Пэтти и тронула Бена за плечо.

— Пойдем, милый.

Кэкстону хотелось остаться, насладиться видением Джилл-Евы, войти вместе со всеми в сад Эдема, но он встал и вышел. Оглянувшись, Бен увидел, как Майк обнимает подошедшую к нему зрительницу, и повернулся к Патриции, чтобы не отстать от нее. Поэтому он уже не видел, как одежда кандидатки исчезла, а Майк поцеловал женщину; не видел он и того, как Джилл поцеловала кандидата, одежда которого тоже исчезла.

— Мы прогуляемся, чтобы они успели вернуться в Храм, — объяснила Пэтти. — Можно было, конечно, поговорить с Майком и в аудитории, но лучше не мешать ему работать.

— Куда мы идем?

— На сцену, за боа, а потом в Гнездо. Я думаю, тебе не стоит смотреть на посвящение. Марсианского ты не знаешь и ничего не поймешь.

— Я хочу поговорить с Джилл.

— Она обещала заглянуть в Гнездо после службы. Пойдем.

Патриция открыла какую-то дверь, и Бен оказался в райском саду. Навстречу им поднял голову змий.

— Радость моя! — сказала Патриция. — Вот и я, твоя мамочка. — Она сняла боа с дерева и уложила в корзину. — Дюк принес его сюда, а я устроила на дереве и рассказала, как себя вести. Тебе повезло, Бен: посвящение в Восьмой Круг не часто случается.

Бен взял в руки боа и обнаружил, что четырнадцатифутовая змея — тяжелая штука. Корзина была сшита стальными скобами.

— Поставь ее на пол, — сказала Патриция на верхнем этаже.

Она разделась и повесила на себя змею.

— Девочка любит обниматься с мамой, а сегодня она это заслужила. У меня скоро урок, но минут пять можно побаловаться. Змей нельзя разочаровывать, они обижаются, как дети.