Чужак в чужой стране

Естественно, он не ожидал от людей осмысленного поведения. Большинство людей вообще кандидаты на пребывание в сумасшедшем доме. Как бы он хотел, чтобы его оставили в покое! Все… кроме тех немногих, которых он выбрал себе в товарищи по играм. Он был уверен, что, если бы его предоставили самому себе, он давно достиг бы нирваны. Любовался бы на свой пуп и даже исчезал бы с глаз других людей, как это делают индусские фокусники. Неужели так трудно оставить человека одного?

Около полуночи он отложил в сторону свою двадцать седьмую сигарету и зажег свет. Потом заорал в микрофон:

- Первая!!!

Вошла Доркас в халате и ночных тапочках. Она зевнула:

- Да, босс?

- Доркас, последние двадцать или тридцать лет я прожил, как последний паразит!

Она снова зевнула.

- А кто же этого не знает?

- Нечего мне льстить! В жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда он перестает быть разумным, и тогда он поднимается во весь рост и становится мужчиной, с которым считаются все; наступает момент идти сражаться за Свободу и побеждать Зло.

- У-а-а-а!

- Поэтому немедленно прекрати зевать! Время настало!

Она взглянула на свои ноги.

- Может, мне лучше одеться?

- Конечно! Подними остальных девиц! Мы немедленно займемся делами. Вылей ушат воды на Дьюка и вели ему стереть пыль с балаболки и принести ее в кабинет. Мне нужны новости.

Доркас не поверила своим ушам:

- Вам нужен стереовизор?!

- Я разве неясно выразился? Вели Дьюку, если аппарат неисправен, немедленно встать и отправиться на поиски другого. А теперь - сгинь! Нам предстоит историческая ночь!!!

- Хорошо, - сказала Доркас с сомнением, - но сначала мы измерим вам температуру.

- Молчи, женщина!

Дьюк притащил «ящик» как раз вовремя, чтобы Джубал смог увидеть повторную трансляцию второго фальсифицированного интервью с «Человеком с Марса». Комментарий включал слух о предполагаемом переезде Смита в Анды. Джубал сложил два и два, после чего начал обзванивать своих знакомых, что продолжалось до самого утра.

На рассвете Доркас принесла ему завтрак - шесть яиц, взбитых с коньяком. Он проглотил их, размышляя о преимуществах долголетия, дающего возможность быть знакомым почти со всеми сколько-нибудь именитыми людьми и даже звонить им в любое время дня и ночи.

Харшоу готовил бомбу, но не хотел ее взрывать до тех пор, пока сильные мира сего не заставят его это сделать. Он понимал, что правительство захочет немедленно изолировать Смита на том основании, что тот некомпетентен и не может здраво оценивать действительность.

Предварительный диагноз Джубала был таков: Смит, по всем меркам, безумец с юридической точки зрения, и психопат - с медицинской. Он жертва уникального и невиданного ситуационного психоза, развившегося, во-первых, потому что взращен негуманоидами, а во-вторых, так как недавно был перенесен в другое, чуждое ему общество.

Но Джубал презирал и юридические представления о безумии, и медицинские о психопатии; они для него значения не имели. Это человеческое существо претерпело глубокую и, видимо, успешную адаптацию к нечеловеческому обществу в том возрасте, когда психология ребенка особенно податлива. Так не мог бы Смит уже взрослым, обладающим установившимися привычками и стереотипами, пережить еще одну адаптацию, которая, конечно, будет протекать гораздо сложнее в этом возрасте? Доктор Харшоу был намерен выяснить это. Это был первый случай на протяжении нескольких десятилетий, когда он действительно заинтересовался чем-то из области практической медицины.

Кроме того, Джубала интриговала идея подразнить сильных мира сего. В его душе глубоко сидел сильнейший заряд анархизма того сорта, что свойствен всякому американцу с первого дня рождения. Восстать против планов правительства - эта мысль придавала его существованию ту пикантность, которой он был лишен чуть ли не целое столетие.

Глава 11

Вокруг незначительной звезды типа «G», на задворках второстепенной Галактики, планеты вращались точно так же, как вращались уже миллиарды лет в согласии с модификацией универсального закона о кратности квадратов, формирующего пространство Вселенной. Четыре были приличных для планет размеров, то есть достаточно заметны, а остальные - просто песчинки, прячущиеся либо в складках солнечной короны, либо затерянные во мгле космоса.

Все они, как и полагалось, были заражены той странной формой нарушения энтропии, которая именуется Жизнью. На Третьей и Четвертой планетах температуры на поверхности колебались около точки замерзания окиси водорода, вследствие чего здесь зародилась жизнь, весьма сходная по формам, что создавало предпосылки для развития некоторых, в том числе социальных, контактов.