Чужак в чужой стране

Его учителя, нежные и щедрые, победили его невинность, не ранив при этом его чувств. Результат был столь уникален, как уникален был сам Майк.

Джилл нисколько не удивилась, когда Патти просто, как нечто естественное приняла факт, что, разделив воду по древнему марсианскому обычаю, она должна тут же разделить и самого Майка, теперь уже по древнему человеческому ритуалу. Джилл чуточку удивилась тому спокойствию, с каким Пат восприняла способность Майка творить чудеса. Джилл просто не знала, что Патриция уже встречалась со святым - и ожидала от святых всего, чего угодно. Джилл ощущала покой и радость от мысли, что переломная точка была встречена правильно задуманным поступком… а потом для Джилл наступила пора экстаза, - она и сама разделила счастье сближения.

Когда они отдохнули, Джилл попросила отправить Пат в ванну, прибегнув к телекинезу, и радостно хихикала, временами взвизгивая от смеха вместе со старшей подругой. Впервые Майк сделал это когда-то в шутку в сходной ситуации, желая позабавить Джилл, но потом это превратилось почти в семейную традицию, которая, как была уверена Джилл, должна понравиться Патти. Джилл умирала со смеху, глядя на лицо Патти, которую намыливали и оглаживали невидимые руки, а потом вытирали насухо без помощи полотенец или сухого горячего воздуха.

Патриция только хлопала глазами.

- Теперь просто необходимо выпить.

- Разумеется, милочка!

- Я все еще хочу, дети, показать вам мои картинки. - Они прошли в гостиную, где Патти остановилась в самом центре ковра. - Только сначала поглядите на меня. На меня, а не на картинки. Что видите?

Майк мысленно удалил татуировку, чтобы видеть нового брата без украшений. Татуировка ему нравилась, она выделяла Пат из прочих людей, делала ее неповторимой личностью. Татуировка даже придавала Патти какой-то марсианский привкус, ставила ее особняком среди безликой людской толпы, где все были похожи друг на друга. Майк подумал, как бы выглядел он сам, если бы сделал себе татуировку, и тут же попытался грокк, что она будет изображать. Жизнь его отца и брата по воде Джубала? Надо будет подумать. Джилл тоже может захотеть получить татуировку… А есть ли рисунок, который может превратить Джилл в еще более прекрасную, оставив ее одновременно неизменной?

То, что он увидел, глядя на Пат без татуировки, понравилось ему меньше, - она выглядела так, как и должна выглядеть женщина. Майк все еще не мог грокк коллекцию фотографий Дьюка, хотя они показали ему, что существует большое разнообразие в формах, размерах и цвете женщин, а также в самой акробатике любви, - но кроме этого, он не грокк ничего из столь высоко ценимых Дьюком картинок. Марсианское воспитание превратило Майка в тонкого наблюдателя, но оно сделало его невосприимчивым к изысканному наслаждению от созерцания эротических сцен. Он, безусловно, видел в женщинах (включая сюда и Патрицию Пайвонски) источник сексуального возбуждения, но это в его представлении нисколько не зависело от разглядывания их внешности. Запах и прикосновение к ним значили куда больше - в этом отношении он, видимо, был одновременно и квазичеловеком и квазимарсианином. Параллельный марсианский рефлекс (такой же неромантичный, как чихание) возникал под влиянием именно этих ощущений, но носил сугубо сезонный характер, и секс для марсиан был не более возбуждающ, чем внутривенное вливание.

Без татуировки Майк заметил одну вещь: у Патриции было собственное выражение лица, которое прожитая жизнь сделала необыкновенно прекрасным. У нее, понял он с удивлением, лицо было даже более самобытным, чем у Джилл. Он испытал к Пат глубокое чувство, которое пока еще не научился называть любовью.

Кроме того, у нее был свой, принадлежавший только ей запах и голос. Голос был чуть хрипловатый, и Майк с радостью слушал его, даже если не грокк значения произносимых слов. Ее запах впитал в себя горьковатый аромат мускуса, исходившего от змей, с которыми она возилась. Майк любил змей, он умел обращаться даже с самыми ядовитыми, прибегая к способности растягивать время, что сводило опасность быть укушенным к нулю. Он грокк с ними, он вкушал их невинные и безжалостные мысли, они почему-то напоминали ему о доме. Майк, кроме Патриции, был единственным человеком, который мог взять в руки Хони Буна и тем доставить ему удовольствие. Змея была столь апатична, что трогать ее могли многие, но Майка она считала как бы заместителем Пат.

Майк вернул татуировку на место.