Чужак из ниоткуда

Когда-то с гор сорвался громадный валун и несколько крупных камней. С собой они притащили обломки саксаула, землю, более мелкие камни. Всё это кучей улеглось внизу на пути воды. Вода не замедлила появиться во время очередного ливня, но кучу не размыла, а, наоборот, укрепила, поскольку принесла с собой ещё камней, веток и песка, которые там и застряли.

Постепенно валун врос в землю на новом месте, и вокруг него образовалась самая настоящая запруда. Если бы река текла постоянно, то здесь, возможно, возникло бы озерцо. Но река была временной, рождалась вместе с дождями и умирала, как только в свои права вступало безжалостное среднеазиатское солнце.

— Это должно быть здесь, — сказал Юзик. — Всё совпадает — естественная запруда сразу за товарищем Сталиным.

Мы дошли до запруды, сняли рюкзаки, попили воды и принялись за дело.

— Вы копайте, — сказал дядя Юзик, — а я костром и обедом займусь.

— Давление? — спросил дед.

— Есть маленько.

— Съешь таблетку и не напрягайся.

— Уже.

— Вечером погляжу, что вашим давлением, дядя Юзик, — пообещал я, доставая сапёрную лопатку. — Но сразу могу успокоить, что ничего серьёзного там нет, я бы уже заметил.

— Сначала обнадёжил, потом успокоил, — констатировал дядя Юзик. — Другой бы захотел наоборот, а я скажу, что лучше не надо.

Лопатки у нас было две, поэтому копать мы с дедом начали в разных местах.

— Сюда! — воскликнул он почти сразу. — Здесь!

Дядя Юзик, который отошёл метров на тридцать, собирая валежник саксаула для костра, обернулся, прикрыв ладонью глаза от солнца:

— Уже⁈

Я подошёл, заглянул в ямку, выкопанную дедом. На дне отсвечивал бледно-жёлтым заманчивый кристаллический излом.

— Это не золото, деда, — сообщил я.

— А что?

— Пирит, — сказал я. — Он же серный колчедан. Читал про него, он часто золотоискателей обманывает. Особенно таких неопытных, как мы.

— Золото дураков, — вспомнил дед. — Точно, я тоже читал. Ладно, не впервой дураком быть. Ищем дальше.

— Ложная тревога! — крикнул он дяде Юзику. — Это пирит!

Тем временем я отошёл к своей ямке и осторожно принялся её углублять, выбирая руками в старых истёртых кожаных перчатках мелкие камни.

Не только живое. Всякий минерал, вода, металл, руда, порода имеют своё «звучание». Главное знать, какое и уметь на него настроиться. Это, опять же, не слишком трудно, хотя и недоступно абсолютному большинству людей. Некоторые умеют, но таких очень мало. В народе их зовут лозоходцами…

Кажется, уже близко.

Очередной камень, попавший под лезвие лопаты, издал немного другой звук. Я встал на колени, разгрёб землю…

Вот он, самородок!

Неправильной формы, чем-то похожий на крошечный жёлтый череп какого-то животного, он словно сам прыгнул в мою ладонь. Грамм пятьдесят, не меньше. А то и все шестьдесят.

— Нашёл, деда! — крикнул я. — Иди сюда!

Через десять минут мы обнаружили целую россыпь самородков. Словно кто-то специально их собрал, высыпал, а потом закидал землёй.

Мы уже знали, что этим «кто-то» была вода с окрестных временных ручьёв. Это она принесла с гор благородно-тяжёлые, неправильно формы, но очень красивые золотые «камушки», которые застряли у валуна, да так и остались лежать, занесённые песком и землёй, пока моё чутьё и сапёрная лопата, не нашли один из них.

Дед достал из кармана тёмный полотняный мешочек с завязками на горловине и принялся складывать туда самородки.

— Вот и кисет пригодился, — сообщил мне. — С войны лежал. Давно махорку не курю, а кисет не выбрасывал. Как чувствовал.

Он взвесил набитый золотом кисет на ладони:

— Как раз четыреста грамм с прицепом. РГ-42 примерно столько же весит, рука помнит.

— РГ-42? — непонимающе переспросил я.

— Граната, — пояснил дед и добавил весело. — Получи, фашист, гранату от советского солдата!

Беспокойство я ощутил в тот момент, когда дед спрятал кисет в свой рюкзак и выпрямился.

Ощутил, но среагировать не успел.

— Руки поднял! — послышался хриплый прокуренный голос откуда-то сверху. — Поднял руки, я кому сказал!

Дед начал оборачиваться.

Ударил выстрел.

Пуля срикошетировала о камень и с визгом ушла куда-то в сторону.

— Пристрелю, на хер, — пообещал голос. — И тебя, и мальца твоего. Стойте оба, не шевелитесь.

— Стою, стою, спокойно, не дури, — дед поднял руки.

— Спокоен жмур в журне [1], — сообщил хриплый. — А я пока ещё поживу, воздухом подышу, хлеб пожую.

Послышался шорох шагов.

Небритый человек в серых мешковатых штанах, чёрной рубашке с закатанными рукавами, старых запылённых ботинках и потёртым до белизны револьвером в правой руке прыгнул на валун сверху, оказавшись над нами.

— А вон и кореш ваш, — неприятно засмеялся человек. — Ведут его, скоро вместе будете, не расстанетесь вовек.

Я поднял голову и увидел приближающегося к нам дядю Юзика с поднятыми руками. За ним, с обрезом охотничьего ружья в руках, шёл грузный человек в старом выгоревшем камуфляжном комбинезоне.

Ситуация не нравилась мне категорически. Я вошёл в орно и посмотрел на ауру бандитов (в том, что это бандиты, матёрые уголовники, не было ни малейших сомнений и без орно).

Аура их мне тоже не понравилась.