Чужак из ниоткуда

Я знал, что перстень мне необходим для большого и важного дела. Нашего общего дела, чёрт возьми!

Но всё равно мне было стыдно. Как бывает стыдно взрослому человеку, который обманул ребёнка.

Потекли будни.

Я ходил в школу и уже не так скучал на уроках, находя в них особую прелесть. Учительницы хорошо знали своё дело, любили профессию и школу, и каждая при этом обладала своей индивидуальностью, так что слушать их и общаться было интересно.

Особенно, когда знаешь предмет назубок и готов ответить на любой вопрос учителя в любой момент урока.

Пятёрки так и сыпались в мой дневник. По его содержанию и другим косвенным признакам я догадывался, что Серёжа Ермолов и раньше был не последним учеником. Но сейчас он, то бишь я, и вовсе стал лучшим. Я бы даже сказал, недосягаемо лучшим.

Учителя таких любят. А чего ж не любить? Не любят тех, кто доставляет проблемы, а отличники проблем не доставляют. Они их решают, поскольку являются опорой и примером для остальных.

Правда, могут возникнуть проблемы как раз с остальными — с одноклассниками и другими школьниками. Но это вопрос выбора правильного поведения. Будь проще, и люди к тебе потянутся, говорили здесь. Универсальное правило, одинаково хорошо работающее и на Земле, и на Гараде. Ему я и следовал.

Опять же, по косвенным признакам, я догадывался, что ещё совсем недавно Серёжа Ермолов, он же Гуня, имел в школе определённые проблемы. В основном, с местными хулиганами, которые были старше его. Однако после разборок с Черепом и Рваным, матча с мотострелками, и ещё одной драки у туалета, когда пришлось быстро и эффективно указать его место второгоднику-восьмикласснику по кличке Чиля, мой авторитет взлетел так высоко, что местные любители почесать кулаки о тех, кто слабее, резко поумерили свой пыл. Как рассказал мне Жека Данатаров (он знал всё, что происходит в Кушке), когда Лёзя узнал, что Чиля и Рваный собираются вдвоём подстеречь меня после школы и показать, кто здесь ходит свободно, а кто с оглядкой, он позвал братьев Юрасовых, и они вчетвером доходчиво объяснили этим двоим, что вратаря сборной команды Кушки Серёжу Ермолова по кличке Гуня лучше обходить стороной. Далеко.

Поначалу мне было непривычно, что все учителя в школе — женщины. На Гараде учителей-мужчин гораздо больше, но у нас вообще не такие школы, как здесь. У нас школы-интернаты, в которых учатся и живут все восемь лет обучения, уезжая домой к семье только на выходные и каникулы. Гарадских лет, разумеется, земных — десять.

Но я быстро привык. К тому же, не знаю, как в остальном Союзе и, тем более, в мире, а в Кушке просто не могло быть иначе. Кушка являлась, по сути, военной крепостью, фронтиром, в которой основная часть мужчин была занята исключительно мужским делом — защитой рубежей своей Родины. Так что обязанность учить и воспитывать детей лежала, большей частью, на женщинах. В основном, это были жёны офицеров, как и моя мама — учительница русского языка и литературы, работающая заведующей местным детским садом.

Может быть, поэтому приближающемуся празднику восьмое марта, который назывался Международным женским днём, придавалось столь большое значение? Большее даже, чем прошедший недавно, двадцать третьего февраля, День Советской армии и Военно-морского флота, который был праздником всех военнообязанных советских мужчин, но не был при этом выходным днём. А восьмое марта — был.

С первых дней марта в Кушке началась бурная и тёплая весна. На окрестных сопках полезли из земли первые тюльпаны, но их быстро обрывали. Для того, чтобы добыть по-настоящему хороший букет, нужно было забираться подальше.

Поначалу меня несколько коробила эта привычка — рвать бездумно полевые цветы, совершенно не заботясь об окружающей природе; у нас, на Гараде, так делать было не принято. Но вскоре понял, что ничего страшного для природы в этом нет. По крайней мере здесь, в Кушке. Тюльпанов было очень много, а людей слишком мало, чтобы они могли нанести их популяции хоть какой-то серьёзный ущерб.

В воскресенье седьмого марта, утром, сборная команда Кушки обыграла сборную танкового полка со счётом один-ноль. Единственный мяч забил Сарпек Джанмухамедов, а я отыграл «всухую», отразив в броске два опаснейших удара и несколько раз удачно перехватив мяч на выходе.

Защита уже приспособилась к моей активной манере игры в штрафной и теперь, заслышав мой крик: «Играю!», старалась не мешать. Да и в целом слушалась указаний.

На этот раз на матче присутствовала вся моя семья. После финального свистка и традиционного обмена любезностями («Команде танкистов физкульт-ура!», «Команде города Кушка физкульт-ура!») папа поздравил меня с победой. Однако не преминул шутливо посетовать, что родной сын способствовал проигрышу команды его полка.

— Играть надо лучше, — сказал я.

— Учту, — сказал папа. После чего отвёл в сторону и тихонько спросил. — Ты помнишь, что завтра восьмое марта?

— Конечно, пап. Мы с Сашкой Тимаковым уже договорились насчёт тюльпанов.

— То есть?