Чужая жизнь

— Вот в этом-то и вся загвоздка, — заметил я, продолжая копаться в портфеле. — Я смотрю, у тебя повышенная чувствительность к свету, а эта штуковина хоть немного, но облегчит твое положение.

Уранами нерешительно взяла очки, надела их, на секунду замерла, а затем повернулась ко мне. По ее лицу пробежала тень удивления, Рин произнесла:

— Спасибо, Синтаро. Так действительно намного лучше.

Я наконец-то достал из портфеля то, что хотел, — вторую пару очков, точно такую же, как и у Рин. С довольной рожей натянул их, аккуратно поправил указательным пальцем на носу и повернулся к девушке.

Вид у Рин был… непривычный. Но забавный.

— Агент Уранами, идемте, — слегка приподнял я бровь. — Нас ждут великие дела.

— Синтаро, а зачем и ты надел очки? Ведь у тебя же нет… чувствительности к свету, как у меня.

— Гм… — я задумчиво посмотрел на Уранами. Блин, из-за темных стекол теперь же не видно глаз Рин, и еще меньше понятны ее текущие эмоции… Зараза.

— Скажем так, мне тоже не слишком комфортно ходить, постоянно щурясь от света, — произнес я. — Ну и пока тебе с этими гипсами и повязками неудобно носить нормальную форму, это еще и будет являться нашим отличительным знаком. Пускай у всех элитных боевиков КРАФТ будут черные очки: у меня — уже есть, у тебя — есть, у Мэнэми — свои… Ну что, пошли? А то еще в школу опоздаем…

— Идем, — кивнула Рин. — А почему ты назвал меня агентом? Я же не агент, я пилот.

Уранами, скажи спасибо, что я еще не ляпнул «агент Смит», вспомнив легендарную «Матрицу», — ты бы меня тогда вообще не поняла бы…

— Да это так, — отмахнулся я. — Шутка юмора… Неудачная. Была.

— Шутка? — в своей обычной манере переспросила Уранами.

Та-ак… Похоже, намечается очередной сеанс игры «объясни простыми словами все на свете»…

* * *

В классе было на удивление шумно, но весь шум перекрывал мощный и звонкий голос старосты, кого-то распекающей в пух и прах.

Мы с Рин вошли и остановились около входа. Картина открывалась презабавнейшая.

— КОНЕВСКИ! МАЛОЛЕТНИЙ ИЗВРАЩЕНЕЦ! ТЫ ОПЯТЬ ЗА СТАРОЕ?! — гремела Хираки, ловко держа Айку за ухо. Тот отчаянно пытался вырваться, но, похоже, у старосты имелся большой опыт в деле поимки строптивых нарушителей…

— Что за шум, а драки… — начал было я. — А, смотрю, уже и драка есть. Что стряслось-то?

Рядом от стены отлип Тодо, с мрачным видом держащийся за голову.

— А ты послушай, тут все понятно и так, — хмуро изрек Судзуки.

Я прислушался повнимательнее… А ведь и правда.

— ЕСЛИ! ТЫ! ЕЩЕ! РАЗ! УСТАНОВИШЬ! СВОЮ ГАДСКУЮ КАМЕРУ В НАШЕЙ РАЗДЕВАЛКЕ! Я ТЕБЯ К ДИРЕКТОРУ САМОЛИЧНО ОТВЕДУ! — Каждое свое слово Хираки подтверждала энергичным встряхиванием несчастного Айку, пока тот отчаянно защищал от деструктивных поползновений старосты свою любимую камеру.

— Староста! Честно слово, это не я! Ты же знаешь, я больше с этим дел не имею!..

— А КТО ТОГДА?!

— О как… — задумчиво уронил я, сдвигая очки на лоб и быстро подмигивая Тодо, затем понизил голос: — А как насчет…

— Уже, — лаконично ответил Судзуки, отнимая руку от головы.

— Дела… — протянул я, задумчиво почесывая подбородок и глядя на опухшее и покрасневшее ухо Тодо. — А я?

— Вне подозрений.

— Как же вы так, братцы?…

— На продаже фоток погорели, — печально вздохнул Судзуки. — Покупатель был засланный — перед старостой в долгу…

— Ну, у вас тут и интриги! — рассмеялся я. — Как будто фильм про полицию и мафию смотришь!

— Тебе смешно, Син, а староста у нас…

— И ГДЕ ОСТАЛЬНЫЕ ДЕНЬГИ ЗА ФОТОГРАФИИ?! ДАВАЙ ИХ СЮДА, ЖИВО!

— Слыхал? — мотнул головой в сторону Тодо.

— Огонь-девка, — заключил я. — Такую нам в КРАФТ нужно — будет солдат строить… А что, много денег выручили?

— На жизнь хватило бы, — тоскливо протянул Судзуки.

— Не все коту Масленица — будет и Великий пост, — прокомментировал я.

— Чего? — вытаращил глаза Тодо.

— Да это так, пословица русская… Смысл в том, что вслед за радостями всегда приходит и расплата, примерно так.

— Ох, и не говори…

* * *

— И еще раз напоминаю, что кое-кто до сих пор не записан ни в один из кружков, а со следующего триместра это является обязательным, — объявила Хираки на большой перемене.

— Староста, а без этого никак, а?

— Нет, Судзуки, без этого никак.

— Хреново…

— С выражениями потише!

— Все-все-все, уже умолкаю, — торопливо заявил Тодо, опуская голову на парту. — Вот же непруха… И куда теперь записываться? Везде же лажа голимая…

— А что, в спортивный какой-нибудь не пойдешь? — спросил я.

— Да я бы пошел, — с досадой ответил Судзуки. — Но там ведь и так избыток народа — меня не берут уже… Сами-то хуже меня по всем статьям, но друг за дружку держатся и своих тянут… Уроды.

— Да ладно, подумаешь — не так уж и велика потеря. А ты, Айку, куда-нибудь записан?

— Тоже нет, — задумчиво уронил Коневски, пялясь куда-то в окно. — В кружок журналистов меня не взяли — сказали, слишком одиозная личность, а остальные действительно — лажа голимая… Я военный кружок хотел организовать, но туда же никто не пошел, — и с некоторой обидой добавил: — Даже ты, Тодо. А еще друг называется!