Чужая жизнь (СИ)

— Тем, кто предал Орден. Донёс Коалиции о ценных находках на Брионе. В вечном цикле, в который верили маулы, жизнь — это путь к смерти, а смерть — путь к жизни. Все члены Ордена, за исключением учеников, решили, что лучше завершить свой жизненный путь, чем сдаться армии, но их планы были нарушены. Командующий наверняка рассказал вам, как много крови пролилось в той битве. Это было неправильно. Мои соратники не ушли сразу, а продолжали защищаться, потому что пытались уничтожить наследие маулов, но по вине тех же предателей сделать это быстро и чисто не удалось.

— Нортон считает, что Коалиции нужны технологии маулов ради общего блага.

— Ну конечно, он так считает, — Эрик горько усмехнулся. — Возможно, и вы не поймёте нас, госпожа. Во всём, что делали маулы, заложен двойной смысл: духовный и материальный. Не имея представления о первом, легко ошибиться, трактуя второй. Многие находки на Брионе были уникальными. Старейшины считали, что их грубое использование приведёт к тяжким для человечества последствиям. Орден пытался понять образ мыслей маулов, их философию и связь с нематериальным миром.

— Для чего? Чтобы найти правильное применение древним технологиям?

— Либо доказать, что человечество вообще не должно к ним обращаться. Коалиция уже извращает суть изобретений маулов. Возьмём тех же кибров. Маулы меняли тела, но не трогали сознание своих воинов. Скорее всего, ими становились специально подготовленные члены общества. Коалиция пошла другим путём. На Лазарии в кибров стали вживлять чипы контроля, которые ранее не получили одобрения Комитета по этике, но оказались узаконены при киборгизации рабов. Пройдёт немного времени — и чипы станут использовать на обычных людях. Цепь неявных последствий продолжится. А всё началось с одного из трофеев, который армия вывезла с Бриона.

Взглянуть на ситуацию под таким углом мне не приходило в голову. По правде говоря, рассуждения Эрика выглядели несколько натянутыми. Получалось, что расплатой за использования технологий маулов становились решения, принятые людьми.

— Я не прошу вас поверить, госпожа, — прочитал мои мысли Эрик. — В конце концов я и сам отошёл от наставлений Старейшин. Если рассуждать о циклах жизни и смерти, моё желание отомстить не имеет смысла. Я просто не мог уйти, когда предатели оставались в мире живых, свободные и обласканные Коалицией. Я не хотел умирать, пока были живы они. Не знаю, в чём вообще может заключаться моя месть. Хочу ли я их мучений, унижений и смерти. Знаю только, что всё не должно быть так, как есть сейчас. Или я трус, который предпочёл страдания смерти.

— Не говори так, — попросила я. — В моих глазах ты никогда не будешь трусом.

Продолжить разговор мы не успели. На мой на коммуникатор поступил вызов. На электронном браслете высветились номер и знакомое имя.

— Госпожа Сабрина, я только что прибыл на Лазарию, — прозвучало в ухе. — Основной заказ у меня. Вы велели доставить его сразу, как выйду из Сферы, если вас в ней не будет.

— Да, жду вас, — ответила я без колебаний. Сбросив вызов, взглянула на Эрика и объяснила:

— Закари Тал'тон. Вчера я слышала это имя от Тадиуса.

— Поставщик Сабрины, — покивал Эрик.

— Везёт какой-то срочный заказ. Приму его. Вдруг, что-то важное. А ты оставайся рядом. Чувствую, что помощь мне пригодится.

Глава 41

Мужчина по имени Закари Тал'тон был молод и энергичен. О болезни Сабрины он знал и, услышав о новом приступе, тактично выразил сожаления.

Закари понравился мне деловым настроем и приятными манерами. Всё в нём — и тембр голоса, и речь, и поведение — располагало к доверительному общению. Сабрина не зря наняла его на роль посредника в переговорах. Этот человек определённо умел быть убедительным.

Не тратя времени на долгие вступления, Закари поставил на стол небольшой прямоугольный ящик, внутри которого лежали три длинных узких цилиндра белого цвета.

Я озадаченно разглядывала их, опасаясь взять в руки, пока Эрик не произнёс:

— Госпожа, разрешите показать вам, как ими пользоваться.

— Да, покажи, — согласилась я.

Эрик достал один цилиндр. Провёл указательным пальцем по тонкой щели, тянувшейся вдоль его боковой поверхности. Щель засветилась слабым голубым светом, и Эрик, зацепившись за этот свет, будто за краешек бумаги, потянул его в сторону.

— Такие свитки маулы использовали как один из носителей информации, — пояснил он, после чего странное устройство окончательно обрело в моих глазах сходство с бумажным свитком.

Собственно, так оно себя и вело.

Из щели вытягивалось полупрозрачное голубое полотно, на котором светились бело-лунные ряды незнакомых символов и непонятные схемы. Как ни странно, глаз быстро привыкал к такому свечению. Оно не раздражало и не мешало, напротив, казалось приятным.

Эрик передал свиток мне в руки. Тот ожидаемо оказался лёгким, а "бумага" ощущалась как нечто упругое и очень тонкое. Я боялась повредить странный материал неосторожным движением.

— Не беспокойтесь. Свитки очень прочные, — успокоил Эрик.