Чужая жизнь

Никодимыч такой подлости от меня не ожидал, но деваться ему было элементарно некуда – от оружия я его к тому времени уже освободил, а неподалеку топтался Степан, по маковку заполненный желанием если не пристрелить бывшего полицая, так выписать ему лёгких или не лёгких трындюлей. Это как пойдёт. Второй бывший полицай подмахнул такие же бумажки не глядя и с явным облегчением. Он тоже пару егерей завалил и, похоже, гордился этим.

Проблема оставалась прежняя: куда мне девать пленных? Вернее, как и где их убить? Другой судьбы я им не отмерил. Предатели, они и в Африке предатели. Проверять полицаев у меня времени не было, а обычный эсэсовско-гестаповский прикол с расстрелом своих братанов элементарно мог не прокатить. Всё же расстрел полицая – это не зверски убиенный из засады эсэсовец из элитного подразделения.

В конце концов, внезапно возникшую проблему я решил по-изуверски просто. Дойдя со Стёпкой до дома, в котором жил свояк Шатуна и где ждали своей участи пленные полицаи, я по одному расстрелял их из «нагана» со своим самодельным глушителем. Бойцы, ведомые Шатуном, дом и сараи к тому времени уже очистили до голых стен и свалили паковать в баркасы всё, что спёрли.

Стёпка приводил ко мне в сарай полицаев, а я приводил приговор в исполнение, спешно накарябав этот самый приговор на одном из последних листов бумаги. Исключительно для отчётности, а то потом припишут мне или Степану расстрел мирных жителей. Под занавес грязной работы мы обложили трупы сеном и дровами, облили керосином, найденным в доме, и перед отплытием подожгли.

Брать с собой полицаев я не собирался – места в баркасах и лодках и без них было мало, а четверо полицаев – это более трёхсот килограммов оставленного в деревне груза. Может быть, это не по-человечески, но мне за глаза хватило художеств семейства Лембоевых.

Оставить полицаев в живых я не имел права, и если пришлые вряд ли могли чем-то нам помешать, особенно если бы мы прихватили их с собой, то двое местных сдали бы нас сразу. А так сгорели и сгорели. Их родственникам и знакомым Степан сказал, что мы забрали полицаев с собой якобы показывать дорогу за озером, что стопудово сподвигнет их на поиграть в молчанку с егерями и финнами. Со временем правда, конечно, откроется, но нас здесь уже не будет, а вода следы не сохраняет.

Загрузили мы два больших баркаса, две четырёхвёсельные лодки и один маленький ялик. Приблизительно такой же, на котором мы со Стёпкой из посёлка уходили. Ушли, как стемнело. Основная группа – на моторном баркасе, остальных загрузили во второй и взяли его на буксир. Лодки, соответственно, прицепили короткой гирляндой за него. В темноте и сарай подожгли. Загорятся рядом находящиеся с ним дома или нет, меня волновало мало.

Уже в полной темноте, когда мы отошли от берега приблизительно на километр, на дороге раздался приглушённый расстоянием взрыв пары «лимонок». Похоже, добрались егеря Густава Брандта до выбитого нами секрета. По времени они как раз должны были подтянуться. Вряд ли гауптштурмфюрер долго ждал не прибывших вовремя подчинённых. Представляю, как он сейчас себе локти грызёт. Впрочем, а кому на этой войне легко?

Глава 13

Густав Брандт мрачно смотрел на горящую русскую деревню. То, что его солдаты сделали с её жителями, совсем не отложилось в его памяти. В конце концов, этих недочеловеков всё равно надо уничтожать. Перед глазами гауптштурмфюрера всё ещё стояли погибшие рядом с этой отдалённой деревней солдаты его роты.

Внешне казалось, что Брандт спокоен, но он был взбешён до последней крайности. Сказать, что всё существо его переполняла ярость – это не сказать практически ничего. Теперь он хотел лично найти этих русских фанатиков. Лично найти и собственными руками удавить. Почувствовать, как хрустнет под его пальцами гортань. Насадить тело русского солдата на собственный нож, увидеть, как хлещет кровь из разрезанного стальным клинком живота. Плюнуть, наконец, на распростёртое у его ног тело этого русского скота. Калёным железом выжечь ему гениталии, чтобы больше никогда такие не рождались.

А как хорошо всё начиналось! Задание они выполнили сразу и уже собирались уезжать, прихватив жену русского генерала и его крысёнышей. Вот только неожиданно получили дополнительный приказ отыскать внезапно прорвавшихся через заслон финских войск ранее блокированных солдат Красной армии и выяснить судьбу барона Альберта фон Штольберга.

Этот высокопоставленный кретин решил поохотиться на большевиков и пропал вместе с пятерыми солдатами Брандта. Это была первая, но далеко не единственная потеря гауптштурмфюрера. Место предположительной гибели барона и сопровождающих его солдат егеря Брандта нашли почти сразу, но вот куда они все подевались, выяснить так и не удалось.