Чужая жизнь

Секрет егерей мы взяли на арапа с подстраховкой. Подстраховкой отработал Шатун с братьями и ещё одним бывшим полицаем, а тем самым былинным арапом отбарабанил политрук Яковенко. Хотя гонористый политрук сначала всё же попробовал меня ещё раз построить, отсвечивая своими командирскими полномочиями, но эта попытка ни к чему не привела, кроме очередного унижения бывшего замполита заставы. Я, не мудрствуя лукаво, просто послал Яковенко на х… на хутор бабочек ловить. А если точнее, забирать свои документы, пре спокойно лежащие у старшего егерского секрета. Ибо мои документы хранились во внутреннем кармане немецкого маскхалата, а у политрука кроме дутых полномочий в наличии были только командирский гонор и комсоставовская звезда на рукаве гимнастёрки. Кубари на воротнике гимнастёрки Яковенко кто-то шустрый оторвал вместе воротником.

На меня где сядешь там и слезешь. Да и бумажкой от подполковника я удачно прикрылся. Яковенко, увидев приказ, пригорюнился – формально я был прав, да и Стёпка, похоже, меня поддержал. Что мой напарник там политруку втирал, я не слышал, но после их разговора Яковенко притих и больше лишнего не возникал. Командные нотки, конечно, проскальзывали, но в атаку на пулемёт со штыками наперевес он уже вести всех не рвался.

Как я и предполагал, полицаи приняли политрука с пограничниками не сильно затейливо. Не на охотничьей заимке, как я думал изначально, а просто унюхали дым костра и, обнаружив политрука с прибившимися к нему красноармейцами, предложили им доехать до отдалённой деревни, где якобы нет финнов. И ведь не обманули, крысёныши сушёные. Финнов в деревне действительно не было.

К тому времени ослабевший от голода и контуженный неделю назад политрук бойцом уже не был, а боеприпасы у всех четверых отсутствовали от слова совсем. По паре патронов на винтовку и три патрона в нагане у Яковенко не в счёт. Так что переход из состояния «боец Красной армии» в состояние «пленный боец Красной армии» произошёл достаточно быстро. Всё же полицаев было шестеро на четверых красноармейцев. Причём именно политрука полицаи глушили серьёзно, и к тому времени, когда его привезли к егерям, Яковенко только пришёл в себя. Ефрейтора Никонова полицаи тоже оглушили, но он оказался не в пример крепче красного командира и осознал своё положение несколько раньше, что, впрочем, ему помогло мало.

Времени оставалось не так уж и много, поэтому сильно мудрить мы не стали. Единственное, только пришлось тщательно проинструктировать политрука, чтобы он голыми руками егерей душить не принялся.

Самой сложной задачей оказалось подойти к егерям на бросок убитой мною ещё на острове почти ручной гранаты имени товарища Дьяконова. Прикинули мы со Степаном в общем-то грамотно, хотя думали совсем недолго. Мы со Степой и Никоновым должны были подобраться к секрету по опушке леса, подползти к землянке по лесу и дождаться Шатуна со товарищи, в открытую подъезжающим к секрету на телеге.

Остановившись прямо напротив окопа с пулемётом и четырьмя егерями, Шатун должен был продемонстрировать им политрука, якобы согласившегося дать показания. Морду лица Яковенко для маскировки рихтовать не пришлось. Он ещё с прошлой «беседы» с немцами был нормально подготовлен – и «фонарь» ему «фрицы» подвесили, и губу разбили. Пистолет политруку я тоже не дал – ещё откроет огонь с неподобающего расстояния и накроется вместе со всеми медным тазом, а вот ножом поделился. Негоже совсем без оружия бойца оставлять. Может, и дотянется до какого-нибудь своего обидчика. Лишь бы не мешался у Шатуна под ногами.

Главное было выманить хотя бы парочку егерей из окопа, но человек предполагает, а на деле всё оказывается не слишком стройно. Добраться до егерей мы добрались, и Шатун со своими до секрета доехал, и даже троих егерей из окопа выманил, а вот мы…

Почти целый день мы со Стёпкой за егерями наблюдали, а небольшой, но широкий окопчик, в лесу позади и чуть наискось от землянки, прикрытый еловыми ветками и обложенный дёрном, так и не обнаружили. А егеря, оказывается, в нём гадили, а заодно и курили, и в тот самый момент, когда мы со Стёпкой унюхали запах сигаретного дыма, справа от меня вылез немецкий солдат.

Удивились мы вместе, но к сшибке я был готов, а вот фриц держался за штаны. То есть руки у него были заняты. Да и форма у нас со Степаном была немцу до боли знакома, что помогло мне, а немцу совсем наоборот – он чуть замешкался, и это стоило ему жизни.

Ударил я сразу тем, что в руках было, а в руках у меня был очень удобный почти килограмм железа. С рукояткой и набалдашником. Вот этим набалдашником немец у меня с разворота в висок и получил. Хорошо, что егерь был без каски и даже без форменной кепки, а висок не натренируешь, как ни старайся.