Чужая мечта

«Какая скрипка?! Вы никогда не сможете играть!» – приговор врачей был жестким и безапелляционным. Ох, лучше бы она погибла тогда! Осталась в памяти людей талантливой скрипачкой, а не бессильным, жалким ничтожеством. Она с ненавистью смотрела на темный футляр, притаившийся в углу комнаты, потом – на перебинтованную руку, вернее, на то, что от нее осталось, и презирала себя. Месяцы, проведенные во мраке отчаяния, казались бесконечными, беспросветными, они словно превратились в зыбучий песок, который засасывал ее с головой, лишая возможности выбраться. Она жалела себя, злилась на весь мир, завидовала здоровым, но, увы, это не облегчало боли. Она с трудом удерживалась от желания раздробить проклятую скрипку на части; подползала к ней, задыхалась, захлебывалась слезами. А безжалостные слова врачей звенели в ушах и сводили с ума.

– Что ты слушаешь этих докторов! – однажды разозлился отец. – Не им решать, играть тебе или нет. Слушай лучше меня, – он взял ее за подбородок и заглянул в заплаканные глаза. – Ты сможешь. У тебя все получится. Я верю!

Он поддерживал ее с самого детства, не перестал верить в нее и сейчас, потому и купил специальное приспособление, чтобы помочь дочери вернуться к творчеству. Окрыленная его словами, Анжелика начала учиться играть на скрипке заново. Но вместо красивой, завораживающей музыки, которая лилась из инструмента раньше, вырывались, как ей казалось, какие-то непонятные, режущие слух звуки. Такая родная и понятная скрипка в одночасье стала чужой и непослушной. Нет, ничего не получится! Не нужно было и начинать!

Страх сжал ее горло, скользкой змеей опутал сердце. На нее смотрели сотни любопытных глаз, а Лика словно окаменела. Мысль, что смычок держат не пальцы, а бездушная насадка, не давала свободно вздохнуть. Она уже представила, как завизжит в агонии скрипка, как разнесется по залу гадкая мелодия и распугает всех присутствующих. Это будут не просто звуки, а ужасающий, отвратительный скрежет! Лучше убежать сейчас, пока еще есть шанс, пока ее еще не освистали, а СМИ не раструбили о ее позоре по всей стране. Только ноги отказывались слушаться, их словно пригвоздили к полу, а сердце билось так громко, что, казалось, заглушало оркестр.

Она вздрогнула, услышав первые аккорды мелодии. Сейчас начнется ее партия, настанет минута ее позора! Господи помилуй! Холод ужаса проник под кожу и пополз по спине, дрожью отозвался в пальцах здоровой руки. «Бежать!» – кольнула мысль, но слишком поздно.

Представь, что не было никакой аварии. Сердце твое на месте, оно не разучилось чувствовать, и оно главнее пальцев. Играй, как и раньше, сердцем, а не смычком.

Именно так сказал позавчера ей отец после очередного неудачного выступления. А она бросила ему раздраженно: «Я больше не хочу играть!» и ушла к себе, дрожа от злости и бессилия.

Ты сможешь. У тебя все получится. Я верю!

Анжелика закрыла глаза и прислушалась к сердцу. Оно чувствовало, оно трепетало, и, как птица, рвалось в поднебесье.

«Empty spaces what are we living for?» – чувственно вопрошало оно, создавая с помощью смычка какую-то потустороннюю, запредельную мелодию. Удивительные звуки будто остановили время, унесли в другое измерение, потому что Лика вдруг перестала существовать.