Чужая клятва

Конан усмехнулся, но повиновался. Когда шемит велел ему спрыгнуть, он и не задумываясь сразу понял, что тот знает какой-нибудь другой, менее сложный путь. Не стал бы он иначе звать его — бывалый путешественник никогда не заставит спутника проделывать трудный переход дважды. Так и вышло. В ожидании киммерийца Иава не двинулся с места, и когда тот встал рядом с ним, он зацепил крепкими пальцами пук травы, торчащий из кочки, и с силой дернул его. С громким чавкающим звуком кочка оторвалась от земли — будто голову врага поднял ее вверх шемит, и глазам изумленного киммерийца открылась вдруг большая черная дыра, видимо, весьма глубокая, ибо из нее несло такой вековой сыростью и затхлостью, какой не может быть у поверхности земли.

— Заходи, — скомандовал Иава, аккуратно опуская кочку рядом с дырой.

Более Конан не раздумывал. Встав на колени, он ловко нырнул в мрачную пасть ногами вниз и в один только миг уже исчез там весь. Крякнув, Иава полез за ним, таща за собой кочку — ею нужно было снова заткнуть вход. Шемиту оказалось гораздо труднее втиснуться в эту дыру, чем гибкому варвару, все тело которого состояло из одних тугих мышц: сначала пришлось втянуть зад, поджать живот и скрестить на груди толстые руки; но все же и он через несколько тяжелых вздохов спустился вниз.

Мрак цвета сырой земли окутал спутников здесь. В жуткой недвижимой тишине, густой и вязкой, любой звук, любой шорох слышался иначе — то как стон неведомого монстра, то как хруст его же зубов… Сколько людей погибло в таких лабиринтах от голода и страха, не зная выхода на свет, и сколько из них сошло с ума, прежде чем умереть… Впрочем, в данной ситуации вряд ли было целесообразно задумываться о таких вещах, да варвар и не задумывался — за него этим занимался более чувствительный шемит, семенящий вслед за приятелем по длинному прямому коридору.

Опускаясь вниз, Конан был готов к тому, чтобы ползти какое-то время на брюхе, но, свалившись на дно ямы, выяснил, что попал в настоящий подземный ход — высотой почти в его собственный рост, широкий и достаточно сухой. Поднявшись, он подождал Иаву, который миг спустя со стоном грохнулся к его ногам, и пошел вперед, вытянув перед собою руки, дабы не треснуться носом о возможное препятствие.

Слава Митре, ни грызунов, ни насекомых не было в этой дыре. Пару раз Конан наступил, правда, на что-то мягкое, но оно не пискнуло и не дрогнуло под его ногой — он решил, что это комки грязи, и более уже не останавливался и на вздох. Он шел быстро: глаза его немного привыкли к темноте, и теперь он отлично разбирал дорогу; Иава едва успевал за стремительно идущим варваром, дышал тяжело, бормотал сквозь зубы проклятья на своем языке, но не просил приятеля подождать. Он третий раз уже бывал здесь, и сейчас ему казалось, что тогда, давно, лет восемь назад, в коридоре не было скользких комочков грязи, что так противно хлюпают и ежатся под ногами. Его не пугали ни крысы огромных размеров, ни гигантские жуки с прозрачными крыльями, ни склизкие улитки, плюющиеся едкой дрянью, каких он видал в разного рода подземных переходах, и все же тонкая натура шемита не выносила всякой вонючей и уродливой мрази, особенно, если она была мокрой. Почти варварская грубость и нежная поэтическая нота его души уживались друг с другом замечательно в большом, крепком теле Иавы. Он любил и хорошую драку, и веселую пирушку, и грустную песню одинокого бродяги, и ласковые девичьи речи, и птичьи трели, и легенды, слагаемые разными народами, и порою даже тихие слезы печальной радости после особенно жаркой ночи любви.

О, Халана… Шемит вдруг вспомнил — совсем некстати во мраке дыры — черноокую девушку, которую любил в Эруке еще в пору своей и ее юности. То была единственная его истинная любовь… Сколько же лет ей сейчас? И жива ли она? Халана… Вслух прошептав это имя, Иава вздрогнул, ощутив, как по коже побежали колючие мурашки, и на вздох замер. В тот же момент что-то липкое коснулось его ноги. Очнувшись от грез, он с удивлением посмотрел вниз. Сидящее у самой сандалии его чудовище на шести тонких кривых лапках, с огромными выкаченными глазами на длинной змеиной голове, с раздувшимся бородавчатым тельцем, было как раз-таки мокрым — мало того, с него просто-напросто стекала слизь! Шемит дернул ногой — бесполезно. Присосавшись к ноге всеми лапами, тварь и не думала слезать. Рот Иавы искривился от отвращения; зажав нос пальцами, он наклонился и, стараясь коснуться маленького монстра не кожей, но только рукавом куртки, резко толкнул его. Чудовище всхлипнуло и — вдруг выпустило на ногу человека толстую струю какой-то гадости, вероятно, ядовитой, потому что в голове шемита помутилось; качнувшись, он ухватился за стену, другой рукой разрывая воротник. Ничего не заметивший варвар уже ушел далеко вперед, и только тихий звук его уверенных шагов еще слышался Иаве, который медленно сползал на пол, уже не пытаясь удержать ускользающее сознание…