Чувства наизнанку (СИ)

— Я этого не хотела, — зашипела я и нервно принялась расхаживать туда-сюда вдоль кухонного уголка.

— Конечно, нет.

— Но он так неожиданно набросился на меня!

— Когда?

— В прошлую пятницу.

— Ага! А я думаю, чего это ты вдруг тогда пижамкой озадачилась, — подперла кулаком подбородок Ковалева, и я виновато на нее посмотрела, — что, засосы понаставил, да?

— Трусы с меня стащил, представляешь? — прижала я ладони к горящим щекам.

— Боги! Да я бы сама из трусов выпрыгнула, если бы этот твой Хан на меня набросился!

— Нина! — рявкнула я.

— Да шучу я, — отмахнулась девушка, и я скептически покачала головой.

— Бесстыжая!

— А сама-то? Конспираторша хренова!

— Я просто постеснялась тебе о таком рассказывать! — взмахнула руками.

— И что? Сейчас твой Хан приходил за добавкой, или ему одних твоих трусов в трофейной коллекции показалось мало? — рассмеялась в голос Нинка.

— Ну сама же видишь, — стухла я и кивнула на бутылку вина.

— М-да, ну такое…

— А я, знаешь ли, не удивлена. Где я, а где этот мажор, м-м? Девочка из гетто и мальчик с Рублевки…

— Тань…

— Видимо, я только такого и достойна, по его мнению, чтобы меня нагнуть на офисном столе или в квартире без лишних сантиментов и расшаркиваний, — и мне пришлось до боли прикусить щеку изнутри.

И ведь вроде бы закалилась характером, а до сих пор больно…

— Он нравится тебе? — спустя минуту молчания вдруг спросила Нина.

— Он красив, — пожала я плечами.

— Бред Питт тоже красив, — фыркнула подруга, — но я тебя не об этом спрашиваю.

— Нет, — уверенно выдала я, — у Хана отвратительный характер, а еще удивительная способность меня бесить. Никакая сногсшибательная и трусикоувлажнительная внешность не перекроет эти недостатки.

— Ну тогда забудем этого гада и выпьем его вино. Кстати, отличный Пьер Совиньон! — откупорила Ковалева бутылку и принюхалась к винному аромату.

И мы забыли. Выкинули из головы Хана и его наглые и совершенно беспардонные телодвижения, много смеялись и разговаривали, делились планами на будущее и даже спланировали путешествие на море в сентябре.

Девочки…

Вот только намного после и глубоко за полночь Нинка уснула сразу, а я еще долго перебирала в мыслях то, что произошло до прихода подруги. И ранее. Когда я была усажена на рабочий стол Хана.

Пришлось закусить костяшки пальцев. Сильно. Потому что реакции моего тела меня откровенно пугали. Но я предпочла списать все на исключительный фасад своего босса. Хан, он был как…

Хан!

Понимаете?

Так и уснула в раздрае…

Встали только к обеду, а потом отправились бегать в парк, что был расположен у меня за домом. Я для общей профилактики, а Нина все пыталась вернуть себе былые стройные формы. Зачем? Я не знаю. Мне она и пышкой нравилась неимоверно. Я продолжала верить, что в человеке главное — душа, а не внешняя оболочка. Нина была прекрасна и изнутри, и снаружи.

После мы попрощались, и каждая отправилась в свою одинокую квартиру. Нинку это парило. Я привыкла. Главное, что за стенкой больше никто не бухал, не ругался матом и не грозился устроить мне порку. Увы, но призраки моего уродливого детства преследовали меня и по сей день…

И все бы ничего, но рабочий понедельник неумолимо приближался. А потом и наступил неожиданно и бесповоротно. Проснулась уже на диком мандраже, но перед смертью, как говорится, не надышишься.

Белая блузка. Черные брюки-дудочки. Экстремальный каблук. Прическа — волосок к волоску. И идеальный нюдовый макияж. Образ бизнес-леди — мой щит. Я не позволю его пробить ни одному столичному мажору с веником в руках и бутылкой дорогого вина наперевес.

У меня другие планы на эту жизнь.

Итак, девять пятнадцать утра. Привычная утренняя летучка, к которой я готова как никогда. Марк Германович как всегда в ударе, разве что только огонь не изрыгает, а так — стопроцентный дракон. Планомерно заворачивает отчеты, тукая своих подчиненных в их ошибки, как шкодливых котят. Жду, когда и мне дадут слово, но этого не происходит. Я снова в пролете, просто отсидела повинность, и меня это начинает не на шутку вымораживать.

Какого черта?

Вот и время истекло.

— На сегодня все, — дает отмашку Хан, жестом разрешая покинуть переговорочную, — расходимся.

А затем обваривает меня всего лишь одним предложением.

— Татьяну Сажину попрошу остаться.

Не успев встать со стула, откидываюсь на спинку, а потом с замиранием сердца смотрю на то, как мои коллеги стремительно покидают переговорную комнату.

Звездец!

— Тань, по «Крипто-Про» все готово у тебя?

— Да, — настороженно выдыхаю я.

— Тогда отчитаешься после обеда. Сейчас уже нет времени слушать, у меня встреча с Райским.

— Да. Как скажете, — киваю.

— Да. Как скажу, — прилетает мне в ответ, и меня обваривает его взглядом. Там столько всего. Обещание. Угроза. Предостережение.

Опять игры? Боже, я не вывожу…

Но захлебнуться паникой не успеваю, так как Хан тут же стремительно покидает замкнутое помещение, в котором, кажется, уже молнии сверкают от напряжения.

Черт!