Чувства

На следующий день кашель пропал, и они уехали. Старейшина и до этого сильно изменился в себе, в своем поведении и отношении к жизни. Он всегда был сильным, но практически недавно, до их приезда, у него умер сын, который жил в одном из городов страны. – Тот уезжал обучаться знаниям большой цивилизации. Хотя отец – старейшина всегда его отговаривал, поясняя, что в малом есть большое, а увеличить его можно внутри. Но сын не послушал и уехал.

Оказывается, старейшина сам того не замечая вошел в глубокое уныние, хотя для нашего народа это не свойственно. Мы всегда легко провожали ушедших. Видимо сложилась общая энергия между отцом и сыном, когда второй уехал. А потом старейшина все-таки смог отпустить эту скорбь, но оставил малые частицы раскаяния за то, что не отговорил его уезжать, как бы в память о нем.

После отъезда каравана нежданных гостей, старейшина занемог. У него появился ужасный кашель. Ему пытались помочь, вновь осветляя разум от нависшей тяжести из прошлого. Но его ум уже не хотел слушать. Он изобрел для тела новые мучения, пригласив из города целителя. Это случилось, когда он ездил в город на случайном караване. Тяга к сыну и слабость разума отправили его туда несмотря на то, что тот был сожжен на родине. Старейшина говорил, что хочет вкусить энергию того места, что забрала сына.

Целитель оказался обычным шарлатаном. – Городским пройдохой, жаждущим денег. Он легко втерся в доверие к ослабевшему старейшине. Так день за днем, уклад в нашей деревне менялся. Но скорее всего для самого старейшины. Жители не замечали его спектаклей с разумом. Целитель видел мир по-своему, передавая эту картинку старейшине. Так они совсем замкнулись на своих играх разума. Возможно, это бы закончилось для них плачевно, – Один бы понял, что никому не нужен со своими подложными мнениями, другой бы осознал, что не приобрел ровным счетом ничего, придя в чужой храм поживиться.

Скорее всего внутренний дух старейшины решил обратиться к нему. Изнутри изменить угасающую судьбу. – К нам пришел шторм из песка и пыли. Эта завеса оказалась общей проекцией. – Мысли всех жителей воссоединились воедино, создав препятствие для лжи целителя. Старейшина бы никому не поверил, так как к тому времени его разум полностью был околдован инородным. А вот природная стихия помогла ему начинать прозревать в своем мраке. Крупинкой за крупинкой, шаг за шагом туман из песка давал тайные, и читаемые, только душой подсказки:

Когда случалось неладное, шторм усиливался, завеса становилась более плотной и непроглядной. Любые мелочи, нюансы, любые чувства, действия и слова, которые были негожи старосте, проявлялись тут же в усилении напора стихии. А при положительной атмосфере, хороших взаимоотношениях, благих делах, шторм, наоборот, исчезал там, где находился старейшина. Складывалось впечатление, что мы облачились в кокон сознания, где заключена была программа по исцелению одного человека. – Мы не соприкасались с этим штормом, хотя видели. Но и так же мы знали, что староста испытывал реальные трудности с этим явлением, – непогода касалась его буквально.

Со временем, старейшина начал осознавать различия своих состояний. Он вновь научился разделять и принимать чувства, а потом собирая их воедино, внутри, но только под своим контролем. Было видно, как его разум избавлялся от оков. И всякий раз, когда он раскаивался, непогода снова затягивала узлы легкого восприятия мира, а в моменты тишины, песок исчезал. Так староста смог отпустить свое раскаяние. Он принял жизнь такой, какая она является, без неосознанного утяжеления. Вслед за раскаянием, улетучились и все остатки новых личностей, которые он приобрел, поглощая свою утрату.

В одно прекрасное утро старейшина выгнал целителя. Мы не видели, что произошло, но он нам рассказал. Когда его ум прояснился, он уже видел все так, как оно существовало. Он вернул свой мир. Это состояние сразу подсказало ему, что целитель лишний в этом мире. Люди жили в гармонии и счастье, но он всегда был против всего, продолжая навязывать свои правила и умозаключения. Причем подсовывая устав образа жизни деревни, переписанного со слов древних обычаев, только в еще более суровых рамках. Староста не принял этот мир. А последняя точка их отношений настала в момент, когда он наконец-то увидел в природе последнюю подсказку, – туман из песка появлялся теперь только в присутствии целителя.

Знахарь – оборотень исчез, а с ним пропал и кашель, который сильно донимал старосту. Над деревней вновь засветило солнце и счастье пролилось сверкающим водопадом.»

Парень посмотрел на Марию и улыбнулся. Он словно именно для нее рассказывал эту жизненную историю. Мария посмотрела на Ваби-Манидо, тот простер руки к небу, а затем, как бы обнимая землю, сказал: