Чуть позже зажглись фонари

Возможно, он просто спонтанный телепат, вот и все. То есть совершено случайно ловит коллективные мысли, которые сошлись в одной точке, и он, Свистунов, почему-то в этой точке оказывается. Или непроизвольно считывает мысли какого-то одного человека, например, разносчика почты. Тот вечером увидел гейзеры на обложке рекламного проспекта, который назавтра должен сам раскидать по ящикам жильцов, и Свистунов, зачем-то прочитав его мысли, подумал о гейзерах – а назавтра изображение их получил.

Получалось убедительно.

А почему срезонировал и уловил именно он? Ну, способности у него, видимо, такие – резонировать, улавливать и частично транслировать.

Объяснение, которое Свистунов дал всем странным совпадениям, его самого вполне устроило. И пара-тройка друзей-аспирантов подтвердила: ну, телепат ты, Свистун, это мы давно знали, только ты вдруг и сам прозрел. Талант у тебя!

– Одни неприятности от этого. – Свистунов даже как-то сжался, точно желая спрятаться от собственного дарования. – Хочу жить как все. Просто и без заморочек.

– Так и давай.

– А как?

Двое-трое похихикали-похохмили, подергали плечами и один изрек:

– Сходи в церковь, поставь свечку к иконе Николая Чудотворца и попроси избавить тебя от всех чудес.

– Я атеист, – сказал Свистунов. – Хотя и крещеный. Бабушка моя была вдовой священника, вот и окрестила внучка. И не верю ни в ад, ни в рай, ни в чудотворцев.

Двое-трое переглянулись.

– А разве не чудо вся эта хренотень, что жить тебе спокойно не дает?

В церковь Свистунов сходил. Свечку поставил. Никаких сентиментально-возвышенных чувств не испытал. Но старца на иконе попросил избавить его от ненужного дара и позволить жить просто – закончить аспирантуру, диссер защитить, а лучше два, жениться и так далее.

И вышел на улицу.

И с этого дня о странных совпадениях думать забыл. Возможно, они прекратились – или он стал ловко пропускать их мимо своего внимания, вовремя закрывая перед ними дверь. И диссер защитил. И второй стал писать. Женился – через год разошелся, снова женился… В общем, все, как полагается. Деканом назначили того самого факультета, при котором он числился аспирантом. Отметили на кафедре легким винцом и тортом.

И, возвращаясь с кафедрального сабантуя, Свистунов встретил одного из двоих-троих. А много лет не виделись. Тот, заметив его, идущего по тротуару, остановил машину и выглянул: «О, Свистун! Ты почему пеший?».

– В ремонт сдал, – соврал Свистунов: мужества ему не хватило признаться, что он так и не приобрел машину, потому что денег на крутую иномарку нет, а на «жигулях» старых ездить может себе позволить только миллионер.

– Садись, подвезу.

Оказалось, что двое-трое держатся на плаву, торгуют, один книгами, а второй и совсем далеким продуктом – женской одежонкой, возит ее из Италии, свой бутик в центре, в общем, все-таки не загибли, как многие, в постперестроечном вертепе. А этот вообще бизнесмен, владелец чего-то там и еще чего-то, и еще…

– Выходит, ты, Свистун, один из нас остался верен нашей альма-матер.

– Выходит так.

– И живешь нормально? Занимаешься любимым делом?

– Да. Докторскую вот написал и книгу по истории Великого Новгорода. Там много было белых пятен. Я обнаружил в истории удивительные параллели и совпадения…

Винцо в голове еще бродило, и Свистунов готов был начать оживленно пересказывать свои идеи, но бывший аспирант его прервал вопросом:

– Стой, про Новгород потом расскажешь, давай лучше про совпадения. Помнишь, все, о чем ты думал, воплощалось в реале, ну как бы сбывалось? Я часто об это вспоминал. И с мужиками порой говорили о твоем уникальном таланте. Знаешь, в бизнесе он больше, чем на миллион долларов потянет.

– Так вы же мне тогда и посоветовали в церковь сходить, попросить Николая Угодника, чтобы меня избавил.

– Избавил?

– Полностью.

– Не жалеешь?

– Зато жив.

– Почему «зато»?

– Никому не рассказывал, даже вспоминать не хотел… Понимаешь, когда вышел я тогда из церкви, возникло у меня странное чувство, будто от меня отделился какой-то человек, и он погибнет, а я буду жить… И вот, улицы две я прошел, смотрю – стоит толпа, страшная авария: парень-мотоциклист, сказали, мой ровесник, насмерть. Я остановился тоже. И вдруг чувствую, что его душа откуда-то сверху смотрит на происшедшее и, главное, на меня – и снова странная у меня, я бы сказал, жуткая, возникла мысль…

– Что это был не твой, а его дар?! – Машину тряхнуло. Хмель внезапно и резко выветрился, Свистунов смущенно засмеялся:

– Мой – не мой… Все это сам понимаешь, всего лишь игры воображения!

«Эрика»

У девятнадцатилетней девушки сломалась ее любимая «Эрика», на которой она перепечатывала рефераты и первые свои рассказы. Тогда еще не ушла в прошлое эпоха пишущих машинок: только через двадцать лет, в ноябре 2012-го, фабрика Brother выпустит пишущую машинку, которую назовет последней.

И девушка очень огорчилась.

Найдя адрес мастерской, она понесла туда свою «Эрику».