Нет. Страж ударил кулаком в ладонь, запустив процесс облачения в броню. Его и без того непробиваемая шерсть стала покрываться чернеными чешуйками, оформляясь в полноценные доспехи. Когтистые кисти козлоногого, окончательно добивая мои надежды, вспыхнули огнем.
Все-таки маг. Сатир атаковал, начав связкой файрболов. Несколько небольших, с грецкий орех, шариков плазмы выстрелили со скоростью, не дающей шанса уклониться. Оберегая меня, под них подставился Игги. Его предсмертное верещание ударило по ушам
Сатир отошел от
Внутренне сжавшись, я перекатом ушел в сторону от разлившейся огнем дорожки, принял в грудь взорвавшиеся файрболы, не обращая внимания на жжение и пламя,
Работая луком на бегу, я нырком ушел из-под рассекающей воздух когтистой лапы и, прыжком увернувшись от копыта, вломил
Конечность сатира подогнулась, и он припал на одно колено. Следующий удар моб заблокировал, и вдруг, вцепившись в мою руку, повернул ее запястьем к себе:
– Постой… – блеюще выдохнул он и грязно выругался: – Член Азмодана мне в глотку! Клянусь всем коварством Белиалом, это же печать Бегемота! Откуда она у тебя? Это точно метка Спящего! Как? Кто ты?
Он отпустил мою руку и поднялся, не проявляя агрессии. Провел пальцами по разорванной щеке, и края раны сошлись. Его крупные ноздри жадно раздувались. Сатир ждал ответа.
– Я Скиф, инициал Спящих… – ответил я, удивляясь поведению моба. – А ты?
– Флейгрей имя мне, – представился он. – Что ты потерял в этой всеми богами забытой дыре, Скиф?
– Это же Сокровищница Первого мага?
– Первого мага? – удивился сатир.
– Э… Не знаю его имени. Я даже не в курсе, кто он такой.
– Немудрено. Века назад черт меня дернул… Вернее, пара зловонных легкомысленных бесов вырвала меня сюда, выведя из затяжного запоя. «Вынесем сокровища и до конца жизни будем богаты», – говорили они. Ага. Застряли тут навсегда. Так вот, уже тогда никто не помнил имени этого «первого мага», разве что называли иначе – Выжига. Говорили, никчемный был. Высокомерный, жадный, хвастливый. Боги покарали кретина, да и в бездну его.
Я заметил, что вышел из режима боя, не прекращавшегося с самого начала второго Шага. А в профиле сатира не только появилось его имя, но и изменился цвет: враждебный красный сменился нейтральным желтым!
– Как скажешь, Флейгрей. Что тебя удивило в метке Бегемота?
– Что удивило? – Сатир расхохотался. – Не знаю как сейчас, но в мое время это имя внушало уважение даже высшим демонам! Лично не видел, но рассказывали, что Диабло и Белиал от радости, что тот сгинул, все Преисподнюю вверх дном перевернули!
– Он не мог сгинуть, ты же понимаешь?
– Пф-ф… Конечно не мог. Но Новые боги сумели заморочить головы смертным так, что те и думать забыли поклоняться Спящим. А без веры нет бога, это тебе любой… э… бог подтвердит. Что ж, спасибо, что удовлетворил мое любопытство, Скиф. Продолжим бой? Кто знает, может быть, когда-нибудь мне удастся выбраться отсюда и улицезреть Бегемота? Кстати, у тебя неплохая подвижность для человека! Но она тебе не поможет, ты уж извини…
Флейгрей начал отходить назад, разрывая дистанцию и грея в руках файрболы.
– Погоди… – В голове забрезжила идея. – Ты сказал «выбраться»? Но как? Ты же привязан к этому месту…
– Никто не вправе привязать вольного сатира к чему бы то ни было! – гордо заявил козлоногий. – Вот и супруга моя… В бездну эту ведьму! У меня контракт, Скиф. Когда стражи схватили меня и моих вонючих собутыльников-бесов, нам дали выбор: сгинуть или послужить стражами. Как только я отправлю в Бездну девяносто девять расхитителей Сокровищницы, контракт будет исполнен. Я стану свободен.
– И скольких расхитителей ты уже отправил в Бездну?