Читаем Чумазое Средневековье. Мифы и легенды о гигиене полностью

Хорошо видно, что конструкция и расположение туалетов преследовали цель сделать их максимально доступными и удобными, но одновременно – предотвратить попадание дурных запахов в жилые помещения.

<p>Туалеты средневекового Лондона (XIII–XV века)</p>

Но было бы неверным считать, что теплые домашние уборные, нечистоты из которых смываются водой и сбрасываются в ров или реку, – признак какого-то невероятного богатства и доступны только крошечному проценту избранных. Поэтому дальше я подробно расскажу о туалетах средневековых лондонцев самого разного достатка.

С замковыми уборными все понятно, их можно и сейчас увидеть, а кое-где даже попробовать на них посидеть[42]. А вот о чуланчиках для отправления естественных нужд в городских домах известно гораздо меньше, поскольку ни один из них не сохранился. Но это не означает, что их не было, просто средневековых городских домов в принципе осталось очень мало, их же строили не из каменных блоков, как замки, а в лучшем случае из камня и кирпича. К тому же все дошедшие до наших дней здания многократно перестраивались, и даже если снаружи до сих пор выглядят аутентично, внутри они давно вычищены от всех остатков Средневековья, за исключением разве что каминов.

Однако археология – не единственный источник знаний о прошлом: то, что не сохранилось, часто можно увидеть на изображениях или прочитать о нем в документах. К счастью, средневековый Лондон был очень бюрократическим городом, а англичане с их прецедентным правом достаточно трепетно относились к своим архивам, поэтому у современных исследователей есть возможность откопать в них много интересных сведений. И эти сведения подтверждают, что средневековые горожане любили комфорт ничуть не меньше, чем аристократы, и готовы были вкладывать силы, время и деньги в то, чтобы иметь возможность уютно сидеть на предшественнике унитаза.

<p>Общественные уборные средневекового Лондона</p>

Средневековые лондонские туалеты по способу утилизации отходов можно условно разделить на две группы:

1) туалеты, отходы из которых отправлялись в проточную воду (реку, канаву, клоаку) и в конечном счете исчезали в потоке Темзы;

2) туалеты, отходы из которых стекали в выгребную яму.

Среди уборных из первой группы лучше всего изучены общественные городские туалеты Лондона. Поскольку они были не в частной, а в муниципальной собственности, в архивах сохранилось много документов, касающихся их постройки, чистки, а также всевозможные судебные дела, так или иначе связанные с туалетами.

Общественных уборных в Лондоне было много. Причем нужны они были в основном не путешественникам и даже не горожанам, оказавшимся слишком далеко от своего дома, – не такой уж Лондон был и большой по площади город, да и у приличного местного жителя в большинстве районов имелись знакомые, к которым при крайней необходимости можно было заглянуть по этому деликатному делу. Основными клиентами общественных туалетов были жильцы домов с дешевыми квартирами, в которых не было собственных уборных. В таких случаях хозяин был обязан предоставить хотя бы один общественный туалет для обслуживания своих жильцов. В 1421 году проводилось расследование жалоб на некоего Ричарда Кларка, который сдавал квартиры без туалетов и без права пользования общественным. Его жильцы, лишенные удобств, в результате просто выплескивали содержимое горшков на мостовую к негодованию других жителей этой улицы и прихожан соседней церкви. Решение суда не сохранилось, но судя по другим подобным делам, Кларка должны были оштрафовать и заставить решить эту проблему.

Лондонский мост. Миниатюра из сборника стихов Карла Орлеанского, до 1483 г.

Подобных случаев было немало, и одним только Средневековьем они не ограничивались – к примеру, результаты проверки, проведенной местными властями в 1579 году, гласили, что в пятидесяти семи доходных домах на Тауэр-стрит проживало восемьдесят пять человек и на них арендодатели выделили всего три туалета, которых, разумеется, не хватало.

Иногда сведения об общественных уборных и их посетителях можно почерпнуть и из уголовных дел. Так, например, в 1290–1291 годах[43] Джон де Абиндон был убит, когда ночью выходил из общей уборной, расположенной около ворот Криплгейт. А в 1312–1313 годах некий человек из Чип Уорд шел по улице Ironmonger Lane из общественного туалета, встретил другого человека, поссорился с ним, и дело тоже закончилось убийством.

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология