Чума

Вышеприведённые дискуссии касаются боя с бездоспешным противником. Человека в гимнастёрке нормально рубить шашкой. Человека в кольчуге или в ламилляре — бесполезно. Уже и кавказская бурка, сделанная из валяной шерсти, оказывается существенной защитой не только от короткой и лёгкой шашки, но и от более мощной сабли.

Бронных — колоть, «голых» — рубить и колоть. Завершая любое действие резом. Не «оттягивая», но «пронося». «Палашом — режут».

Здешний опыт навёл меня на размышления по этой части.

После попадания клинка в цель, если только он не проходит насквозь, оставляя «совершенно прямую, ровную поверхность отреза», его надо освободить. Как?

Почему пчела, укусив человека, умирает, а оса нет? — Пчела приспособилась защищаться от других насекомых. С твёрдым хитиновым покровом. Сделала дырочку, впрыснула яду, жало можно свободно вытащить. А если жертва мягкая, вроде хомнутого сапиенсом, надумавшего медком полакомиться?

Оса — хищник, скармливает своим личинкам полупережёванных гусениц. Мягкая шкурка добычи после прокола сжимается, необходимы соответствующие мышцы, чтобы выдернуть жало. Кто «выдёргивательных» мышц не имел — потомства не оставил.

Хочу, чтобы мои парни были «осами», а не «пчёлами».

Удар.

Например, топором по бревну. Если брёвнышко не развалилось — как освободить инструмент? Никто не пытается отработать возврат в исходное положение по той же траектории. В стиле крокодила: «возвращение по своей тропе».

Два основных приёма:

— хлопок вниз по концу топорища, выворачивание застрявшего топора в вертикальной плоскости;

— рывок топорища вбок, расщепление бревна, выворачивание топора в горизонтальной плоскости.

Второе наблюдал у туземцев в бою. При попадании топора в голову, после этого приёма, у жертвы разваливается череп.

Если исполнить нечто подобное длинным клинком, застрявшем в теле противника… Тройной эффект.

Смещение клинка из первоначального положения превращает его в рычаг, который опирается только в двух точках раздвигаемой им раны. Сопротивление движению происходит не по всей длине, а только в этих двух точках. Сопротивление резанью также заметно меньше — можно углублять. Принудительное раскрытие раны оказывает существенное болевое воздействие.

Цель удара — не ровность отреза, а максимальное разрушение тела противника. Хоть зубчиками, хоть зигзагом.

Сходно при уколе.

Не — «втыкнул-вытыкнул», а — втыкнул и провернул.

«Но в тело я успел воткнуть

И там два раза провернуть

Своё оружие».

«Два» — не надо. Достаточно одного. Как делали русские солдаты в Севастопольскую страду, давая 95 % смертности среди французов и англичан, раненных таким штыковым ударом в брюшную полость. Я про это уже…

Нечто подобное я проделал здесь с князем Володшей в Янине. В смысле: изменение направления движения клинка после укола и проникновения в тело жертвы. Понятно, что палаш — не штык и не мой короткий «огрызок». И по конструкции, и по положению в пространстве. Однако круговое движение в кишках противника, «проворот в тазу», как делал русский штык, возможно.

Итак.

Рубануть. И сместить рукоять в сторону, одновременно нажимая на клинок, продолжая его движение, «пронося», увеличивая разрез.

Понятно, что это завершение «неудачного проноса». Если при «движении по окружности», клинок вошёл в тело противника и вышел, оставив «ровную поверхность отреза», то он уже свободен. Возвращаться и фестончики вырезать — не надо.

Уколоть. И крутнуть рукоять, не вынимая оружия, продолжая давление внутри повернувшимся лезвием в сторону, увеличивая разрушения внутренних органов.

Обширность ранений даст более высокий уровень болевого шока. В смысле: ответка реже случится. Существенно уменьшит число «маклаудеров». Вроде того британского драгуна при Ватерлоо. Его же уже закололи! А он всё продолжает убивать.

В Великой Отечественной советская медицина вернула в строй 72.3 % раненых и 90 % больных.

Не надо нашим врагам этого. Давайте по-честному. В тебя попало? — Умри.

Глава 537

Про врагов я подумал. А про своих? — Дополнительное движение («проворот», «пронос») увеличивает время пребывания моего бойца в зоне поражения противником.

Удлинение нахождения в опасной зоне требует усиления защиты.

«В 1811 году была предпринята попытка ввести единый для всех полков образец каски, однако, требование унифицирования трансформировалось в попытку удешевления. Новая модель оказалась крайне нелюбимой солдатами прежде всего из-за ее отвратительного качества: плохой стали, меди и конского волоса…».

Вот такую каску, вместе с головой кирасира в ней, «чисто, как тыкву» разрубил британец при Ватерлоо.

Так — не надо.