Чума

Профессор что-то бормотал, словно произнося заклинания и, казалось, с его пальцев струится черная смерть, медленно расстилаясь над окрестностью.

Прошло несколько времени. Восток все алел и все чернее становился силуэт человека в окне.

Наконец он опустил руки, как автомат прошел в другую комнату и бросился на постель.

V

Следующий день прошел у Хребтова гораздо спокойнее.

Это легко понять, зная его характер.

Обуревавшие его вчера чувства нашли исход в дьявольском замысле мщения человечеству. Таким образом, у него явилась цель, а имея цель перед собою, он весь превращался в энергию, в деятельность, так что для сомнений и терзаний не оставалось времени.

Вставши очень поздно, профессор долго и систематически обдумывал план своего замысла.

Обдумывал его, как полководец, работающий над планом сражения. Старался предвидеть все случайности, заметить и исправить все слабые места.

Когда же все до мельчайших деталей было обдумано, перешел в лабораторию и принялся за дело.

На одной из полок стояло множество банок своеобразной формы, тщательно закупоренных, содержащих культуры микробов.

Выглядели они совсем невинно; в одних был налит бульон, в других какая-то темная жидкость, похожая на кровь, третьи содержали кусочки сырого картофеля.

Но каждая из них, по своей разрушительной силе, была неизмеримо страшнее, чем целая куча пироксилина, динамита или какого-нибудь другого взрывчатого вещества.

Хребтов в задумчивости оглядел этот арсенал, словно затрудняясь в выборе. Наконец снял одну банку, отмеченную несколькими буквами, написанными чернилами по стеклу.

— Это не просто чума, а чума в квадрате! — пробормотал он, рассматривая значки.

Действительно, ничего подобного тому яду, который Хребтов держал в руках, мир еще не видел. Профессор имел полное право испытывать некоторую авторскую гордость, глядя на эту банку с культурою бацилл.

Дело в том, что, производя свои опыты над чумою, культивируя бацилл в различных питательных средах, прививая их различным животным, он прежде всего старался получить ослабленную, мало жизнеспособную расу, предназначенную для предохранительных прививок.

Но в тоже время он работал над созданием нового сорта бактерий, еще более живучих, еще более убийственных, чем обыкновенные.

Зачем ему понадобилось это — он и сам не сумел бы объяснить. Вопрос был в чисто научном интересе этого опыта, в экстравагантности идеи создания сверхчумы.

Результатом получилось племя бацилл, прошедших через всевозможные испытания и тысячу раз доказавших свою сверхъестественную живучесть. Они могли выдерживать замораживание, кипячение, засушивание и все-таки, лишь только попадали в благоприятную обстановку, начинали множиться с феноменальной энергией.

Минимальное количество их заражало без промаха всякое животное.

При опытах с ними, зараженные кролики и крысы умирали чуть ли не вдвое скорее, чем от обыкновенной чумы.

Вот этим-то бактериям и решил профессор поручить дело мщения.

Правда, питательная среда в банке засохла, общее количество культуры было невелико, но он подлил воды и получил количество жидкости, вполне достаточное для его цели.

Затем он прошел в спальню и вытащил из-под кровати сундучок, в котором хранились деньги. Тут была масса бумажек — рублевок, трехрублевок, пятирублевок. Хребтов не сдавал денег в банк, предпочитая хранить их у себя, так как чувствовал к ним некоторое сладострастное влечение.

Теперь они пригодились. Он отнес пачку ассигнаций в лабораторию и стал смачивать каждую бумажку зараженным раствором.

Лично он, после знаменитого опыта прививки чумы, мог не бояться заражения, но для других людей каждая бумажка, обработанная таким способом, приобретала губительную силу, равную по крайней мере силе хорошей Крупповской пушки.

И по мере того, как кипа ассигнаций, разложенных для просушки, росла, Хребтов чувствовал себя все сильнее.

Никогда еще ни один царь не имел более сильной армии! Собственная мощь опьяняла его; теперь уже ни за какие блага мира он не отказался бы от своего плана.

«Как это удачно, — думал профессор, — что именно деньги избрал я как средство разнести заразу. Сколько недобросовестных поступков было совершено из-за каждого лежащего здесь рубля.

Сколько непродажных, святых вещей они покупали.

Сколько раз при их помощи сильный душил слабого.

Теперь же они понесут в мир мщение за то зло, которое ради них совершалось.

Какое страшное совпадение! то, что убивало душу, начнет убивать тело. Какая злобная ирония со стороны судьбы!

Но если признавать судьбу, придется признать и Бога».

Профессор пожал плечами. Давно, давно он не думал о Боге и так отвык от самого представления о нем, что случайная мысль не пробудила ни тени боязни возмездия.

Скоро работа была окончена. Оставалось дать бумажкам высохнуть, что заняло с час времени, в течение которого Хребтов не знал, куда деваться от томления, всегда вызываемого у энергичных люден невольным перерывом в работе.

Наконец он уложил все деньги в бумажник и собрался выходить, но раньше привел в порядок свой костюм, для чего оказалось нужным посмотреться в зеркало.