Чулан под лестницей

Одновременно с последним вопросом между нашими глазами образовалась легкая дымка, видимая лишь в магическом спектре. Итак, проецирование мыслеформ и эмоций: интерес, ожидание чего–то нового, обида, сильная обида, кричащий Вернон, кричащая Петуния, компания Дадли видимая с земли, пинки и боль. Дымка становится еще менее плотной, на роже Дамби проглядывает удовлетворение, оставляем интерес и постепенно затихающую обиду. Теперь ответ на вопрос, причем «дамби, бро, нет базара, без обид» — ответ неверный. Вариант «незабудемнепростим, страшно дамби отомстим» тоже несет с собой негативные элементы, хотя чрезвычайно привлекателен. Итак:

— Мистер Дамблдор…

— Профессор или директор, Гарри, все же я твой наставник. — Прервал меня Дамби, вторично демонстрируя оскал и мастерство независимого закрытия глаза.

Угу, уже наставник, рожа протокольная господин директор, жутко бесит, хочется взять и показать неправоту. В эмоции пустить интерес, ожидание позитива, обида то разрастается, то затухает.

— Директор Дамблдор, сэр, я, признаться честно, недостаточно хорошо знаком с Вами, чтобы иметь к Вам какие бы то ни было претензии или обиды.

— Справедливо, мальчик мой, впрочем, вместе мы исправим это досадное обстоятельство. — дамболдрячья морда изобразила покровительственно–отеческое выражение.

Видимо Дамби имеет в виду то обстоятельство, что если тебя незаслуженно обидели, у тебя один выход — пойти и заслужить. В целом оценка мимики доброго дедушки показывала, что мой ответ не самый желаемый, но в целом удовлетворяющий его низменные потребности.

— Буду рад, директор Дамблдор, сэр.

— Полно тебе Гарри, достаточно просто профессор или директор, все же не чужие друг другу люди. — Хамски вторгался в мое личное пространство Дамби. — Да и смотря на тебя, мне кажется что я говорю с Джеймсом, ты исключительно на него похож, мальчик мой, хотя глазами ты напоминаешь Лили.

Дымка соединяющая нас уплотнилась, став почти непрозрачной. Бешенство на старого манипулятора пробилось даже сквозь скудно эмоциональное восприятие бестелесного наблюдателя, к счастью, до тела я его не допустил, и максимально оперативно подавил — не время рефлексировать, судя по всем признакам — это важнейшая на сегодня проверка от Дамблдора, от реакции на нее слишком много зависит. Итак, отток крови от лица, учащенное сердцебиение, предельное угнетение эпифиза и гипофиза — надеюсь переживу последствия — это непосредственно тело. Симулировать эмоции не пришлось, снижение содержания эндорфина и серотонина в крови вызвало тоску, отзывающуюся и в бестелесном состоянии. Теперь образы — там, возможно, придется подключать еще эмоции. Умоляющая Лили. Её смерть. Заливающая все ядовитая зелень и боль, острая боль во лбу. Темнота, следующий кадр — сковывающие пеленки, пробирающий до самого нутра холод, сумерки и одиночество. Крики в пустоту, желание освободиться, согреться, избавиться от долбящейся в лоб боли. Воспоминание тепла и родных рук, стертое зеленой вспышкой и образом безвольного падения тела Лили. Отчаянье и безысходность, наплывающая темнота.

С трудом выбрался из калейдоскопа воспоминаний, взял готовое отправиться в забытие тело под плотный контроль, не хватало еще обморока перед половиной министерства. Дедуле очевидно тоже досталось, лицо посерело, лоб покрылся испариной, в глазах то ли тоска, то ли ужас, хотя мимику он удержал.

— Что с Вами, господин директор? — осведомилась Амбридж.

— Воспоминания, Долорес, плохие воспоминания, ты уж прости старика. — взял себя в руки Дамби. — Ну что ж, дела не ждут, где–то тут я видел Монтгомери, он обещал помочь с дополнительными экзаменами. Гарри, мальчик мой, рад был тебя увидеть, до скорой встречи в Хогвартсе, не забывай старика, двери моего кабинета открыты для тебя. Долорес, приятно было тебя встретить.

С этими словами старый манипулятор ускакал вдаль. Выдох, последовавший за уходом Дамби, вырвался у Амбридж и меня синхронно, мы переглянулись и Амбридж, слегка улыбнувшись, осведомилась:

— Вы в порядке, мистер Поттер? Вы сильно побледнели.

— Да, мисс Амбридж, все в порядке, просто упоминание родителей также — позволил себе хмыкнуть я, — вызвало у меня не лучшие воспоминания.

— Да, директор Дамблдор без сомнений могучий чародей, но бывает несколько…

— Эксцентричен? — пришел на помощь замявшейся жабщине.

— Именно эксцентричен, Вы удачно подобрали термин, мистер Поттер. — одобрила мои широкие познания госпожа старший помощник министра. После чего вновь подхватив меня под ручку, фрау Жаба довела меня до столика, перекрытого раздвижными ширмами, во главе которого лежал салатового оттенка котелок. Место же за столом и котелком занимал невысокий и представительный мужчина, отрекомендованный мне как Корнелиус Освальд Фадж.