Чугунные сапоги-скороходы

– Эта птица у майя именовалась кетцаль, – сказал историк, – на фресках она есть, и держит ее мужчина. Вот на, как вы сказали, сундучке женщина в белом платье с веером. И такая же фигура есть на одной из фресок майя. Резчик очень талантлив. И я уверен: ларец повествует о каком-то очень важном, знаковом событии для этого человека. Смею предположить, что резчик не мог никому сообщить о том, что с ним произошло, но это явно была большая неприятность, даже огромная. Однако что-то или кто-то запретил ему говорить на жгучую тему. Но ведь человек стайное животное. Не зря в православии одним из самых сложных духовных подвигов считается житие в одиночестве, в пустыне, на горе, в пещере. Автор излил свои эмоции в резьбе. Дайте мне время, я попробую расшифровать изображение. Повторяю – это рассказ!

Никита посмотрел на меня.

– Давайте вспомним, что сын Наума Петр утонул. К Зинаиде приехал самозванец. Может, младший брат Игоря и впрямь увлекался резьбой, но, повторяю, парень, который напросился в гости к Мориной, никак не родственник Наума. Так откуда у него ларец? Кто его дал лжецу? Зачем? Странная история.

– Историк считает, что резьба на сундучке – зашифрованное послание, – напомнила Ада, – очень важное для автора. Надеюсь, он поймет, о чем речь.

Глава тридцать пятая

– Если академик не ошибся, то, вероятно, мы выясним нечто важное, – приободрилась я. – Хотя Никита прав. Если ларец сделал Наум, то как он попал к гостю Зинаиды? Пока вопросов стало больше. Дима, а у тебя что?

Один из ноутбуков Димона блямкнул.

– Так, дорогой, что нашел хорошего? – обрадовался Коробков. – Для начала! Медкарта господина Плюхина заведена давно. В ней указано, что Георгий Константинович юрист, один год работал в ныне несуществующей адвокатской конторе, потом уволился по собственному желанию, и вскоре его поставили на учет в психоневрологическом диспансере. Телефон Ильи Худобина не отвечает. Я звоню ему на домашний, пока безрезультатно, и…

– Да! – произнес незнакомый женский голос.

Я посмотрела на дверь кабинета, но в то же мгновение сообразила, что звук идет из ноутбука Коробкова.

– Добрый день, – сказал Димон, – это квартира Худобина?

– Да, – повторила незнакомка.

Коробок взглянул на меня и продолжил:

– Можно поговорить с Ильей Юрьевичем?

– Нет!

На том конце провода не очень-то хотели вести беседу, но Дима проявил настойчивость.

– Господина Худобина нет дома?

– Да!

– А когда он вернется?

– Никогда.

– Илья Юрьевич уехал жить в другое место?

– Да.

– Сделайте одолжение, подскажите его адрес. Или телефон.

– Там связь отсутствует.

– Тогда, если нетрудно, назовите улицу, номер дома.

– Деревня Волово, кладбище, номер участка не помню.

– Село находится в Московской области? – спросил Коробок, осекся и воскликнул: – Кладбище? Илья умер?

– Да!

– Когда?

– В среду. А я… а мне… ничего, – вдруг зарыдала собеседница, – он обещал… и что? Лучше повеситься! Кому квартира достанется? Определенно не нам с Андрюшей! Прямо сейчас выкинусь из окна! Сию секунду! Вместе с сыном.

Из ноутбука послышался странный звук.

– Стойте, – испугался Коробков и начал стучать по клавиатуре.

Из принтера медленно выполз лист. Димон показал на него пальцем. Я схватила бумагу. «Езжайте с Адой туда». Далее шел адрес.

– Давайте поговорим, – предложил Димон. – Вы кто?

– Дура, – всхлипнула незнакомка.

Димон опять стал набирать текст, из принтера выполз новый лист. Меня всегда восхищает способность Коробкова одновременно вести разговор и печатать. Вот и сейчас он в очередной раз занимался двумя делами.

– Имя «дура» оригинальное, но не подходит для красивой девушки.

Дина показал пальцем на принтер, я вытащила лист. «Не тормози». Я поманила Дюдюлю, та, сразу сообразив, что надо делать, поспешила к двери. Последнее, что я слышала, покидая офис, это слова:

– Я по сути дура, а вообще Ира. Ирина Старостина.

До нужного нам дома мы с Адой добрались за десять минут. Консьержка попыталась задавать вопросы, но Дюдюля показала ей развернутое удостоверение, и старушка, ойкнув, бросила нам вслед:

– Господи! КГБ[6] приехало.

Дверь в квартиру оказалась открыта. Мы вошли в прихожую, услышали женский плач и поспешили на звук.

В просторной, красиво и дорого обставленной комнате на диване сидела симпатичная брюнетка. В одной руке она держала телефон.

Хозяйка не удивилась и не стала сопротивляться, когда я взяла у нее трубку.

– Мы на месте.

– Ок, – обрадовался Коробков.

Ада Марковна пристроилась рядом с Ириной.

– Вы кто? – прошептала та. – Как вошли?

– Нас прислал Дима, – объяснила Дюдюля, – дверь была открыта. Что случилось?

– Я не общаюсь с незнакомыми людьми, – ответила Старостина.

Я села на ковер у ног заплаканной Ирины и представилась:

– Таня Сергеева. На диване Ада. Вы Ирочка. Вот мы и познакомились.

– Не рассказываю о своих проблемах посторонним людям, – всхлипнула Старостина.

– Правильно, – одобрила Дюдюля, – позвоните кому-нибудь из подруг. Мы подождем, пока они приедут, и уйдем.

– У меня нет подруг, – огрызнулась Ира.

– Сестра? – спросила я.

– Только Андрюша есть, – заплакала Старостина.

– Это ваш сын? – уточнила Ада.

– Да.