Чудо. Встреча в поезде

— Ни то, ни другое. Это отдельная ветвь христианства. Они не признают авторитета Папы римского, и их священникам разрешены браки. В церковном вероучении они исповедуют Триединство. Если хочешь, я еще что-нибудь узнаю. Разве меня будет кто-нибудь проверять?

— Да ни в коем разе. Мы же на это не пойдем… Как ты могла даже предположить такое?

— А я действительно не вижу каких-то проблем. Я же не верующая. Так какая мне разница, какую веру исповедовать?

Али закурил еще одну сигарету.

— Мои дети должны вырасти мусульманами, — сказал он.

— И прекрасно.

— Прекрасно? И всего-то? Тебе что, все равно?

— Я уверена, что это прекрасная религия, — сказала я. Хотя, по правде говоря, вовсе не была в этом уверена. Не важно. Я не планировала иметь от Али детей.

— Так ты могла бы перейти? — спросил он вдруг.

— Перейти?

— Да. Перейти в ислам.

Я сделала глубокий вдох и медленный выдох.

— Пожалуйста… не спрашивай меня об этом, — прошептала я. Я еще не знала, как далеко готова зайти ради своей цели.

— Прости, забудь, что я сказал. Тебе не следует этого делать, хотя некоторые женщины идут на это. Я не одобряю такие фальшивые обращения в другую веру. Я убежден, что это должно идти от сердца.

— А ты, Али, кажется, и сам не очень-то верующий.

— Нет, верующий. Я знаю, что вроде не похоже на это. Пью алкоголь, ем запрещенную еду, забываю молиться. Все это неважно. Это не вызывает у меня чувства вины.

— Почему?

— Здесь, в Америке, я далеко от Бога. Здесь не важно, что я делаю. Но дома совсем иначе. У нас есть святые места. Мекка и Медина. Паломничество в Мекку — самое глубокое переживание всей моей жизни. Я бы не смог жить без ислама. Это наше наследство. Он и делает нас такими, какие мы есть. — Он замолчал. Я тоже молчала. — Ты не будешь счастлива в Саудовской Аравии, — добавил он спустя какое-то время.

— Но Россия тоже была не подарок, — сказала я. — Я везде буду счастлива, если только с тобой.

Али покачал головой.

— Я не знаю, в чем тут дело — в вере или в чем-то ином, — сказал он задумчиво. — Многие саудовцы, учившиеся за границей, привозят домой жен-иностранок. Это вполне допустимо, и к тому же единственный способ избежать навязанного брака. Некоторые из этих жен переходят в ислам, некоторые — нет. Но в любом случае большая часть таких браков кончается разводом. Жизнь в Саудовской Аравии тяжела для иностранок. Они не могут привыкнуть к нашим традициям. Они не хотят носить чадру. Чувствуют себя подавленными. Кончается тем, что они возвращаются к себе домой.

— А трудно получить развод в Саудовской Аравии?

— Нет, скорее даже легко. И все-таки зачем начинать то, что все равно не получится?

— Я не понимаю всех этих разговоров насчет чадры, — сказала я. — По правде говоря, я бы не возражала ее поносить. А то здесь глазеют на тебя, свистят, реплики отпускают. Кому это нужно? В некоторых случаях чадра была бы благом.

Али хохотнул:

— Ты сама не знаешь, что говоришь.

— Может, и не знаю. Но почему бы нам не попробовать на годик. Если я действительно не выдержу или если ты устанешь от меня, я уйду. Ты ведь знаешь, что я не гонюсь за твоими деньгами. Мне ничего не будет нужно, только билет до Нью-Йорка.

— А дети?

— Пока мы ничего не решили, предпочитаю о них не говорить. — Я поколебалась, не зная, как он воспримет то, что я ему скажу. — С тех пор, как мы вместе, я ведь на таблетках. Так что никаких проблем.

— Что, правда? — спросил Али машинально. Он совершенно не вдавался в этот вопрос, так что мои слова, кажется, не произвели на него особого впечатления.

— До детей я хотела бы сначала закончить колледж, раз уж ты вернешься в аспирантуру.

— Послушай, ты так говоришь, будто все уже решено, однако номер не пройдет. Если бы ты не была еврейкой, я, может, и женился бы на тебе. Сама понимаешь, лично я не против, но против факта не попрешь… Пошли, я провожу тебя.

Мы попрощались у моей двери.

— Поверь, что так лучше, — сказал он перед тем, как уйти. — Ты еще скажешь мне спасибо.

На следующий вечер я снова пошла в Библиотеку законов, не вполне даже понимая, зачем. Али был, как всегда, там. Я села рядом с ним и попыталась приступить к занятиям, но мне было трудно сосредоточиться. От его близости у меня кружилась голова. Украдкой я поглядывала на него, смотрела на его руки, вспоминая их ласку. Я хотела быть не в библиотеке, а в постели с ним. В какой-то момент Али глянул на меня и сказал:

— Что-нибудь получается?

— Да, — непроницаемо сказала я и уткнулась в книгу по экономике. Али усмехнулся и снова склонился над своим учебником. Ясно, что он мне не поверил.

Позанимавшись, мы, не договариваясь, сели на ступеньки. Молчали. Все уже было сказано. Спустя минут пятнадцать я встала. Али поймал меня за кисть и потянул обратно.

— Пойдем ко мне, — прошептал он. — Тебя уже давно не было. — Я не ответила. Мне показалось, или это и в самом деле в голосе его прозвучала нотка мольбы? — Пойдем, — сказал он. — Ты ведь тоже хочешь. Мы можем получать все удовольствия в оставшееся нам время.