Чудо. Встреча в поезде

По правде говоря, я бы лучше предпочла спрашивать его про компьютеры, чем про принцев, несмотря на предупреждение Зви Авриля. По мне эти ахи и охи, вздохи и глаза навыкат ради того лишь, чтобы разобраться с мелкой сошкой арабской монархии, были вещью довольно-таки трудно исполнимой. Но Али, кажется, не находил в этом ничего странного. Должно быть, он привык к подобному интересу.

— Потрясающе, — пробормотала я. — Как зовут твоего зятя? Или ты обращаешься к нему «Ваше Высочество»?

— Нет, конечно! Я зову его Бандар. Мы не терпим никаких церемоний.

— Что он делает? Работает, как обычный человек?

— У него довольно высокий пост. Равный начальнику бюро в Министерстве обороны. Мой брат на него и работает.

— А… — удовлетворенно сказала я. Один ноль в пользу Зви Авриля, подумала я с возросшим к нему уважением. Он попал в самую точку.

— Это не то, что ты думаешь, — сказал Али, словно оправдываясь. — Мой брат — преданный делу, талантливый человек с отличной для своей работы квалификацией.

— Я в этом не сомневаюсь, — с готовностью поддержала я. — Он и должен быть таким, если хотя бы наполовину такой же умный, как ты.

— И учти, что Бандар взял Нагиба на службу за два года до того, как женился на Лале. Вот почему и случилась эта женитьба.

Бандар и Нагиб, подумала я. Кажется, Моссад порадуется.

— Вы слышали об этом принце Бандаре? — спросила я Зви Авриля по телефону, когда передала ему эту информацию. — Он важное лицо?

— Не знаю, — ответил он. — Я не специалист по Саудовской Аравии, хотя чувствую, что благодаря этой операции скоро им стану. Я запрошу наших экспертов, и они сверят ее с той, что у них есть. Но боюсь, что они тоже не знают. Одно мне известно, что, анализируя политические разведданные из Саудовской Аравии, мы сталкиваемся со специфической, уникальной проблемой — так много принцев носят одно и тоже имя.

— Вы хотите сказать, что все они Бандары? — засмеялась я.

— Не все, но довольно много. В соответствии с обычаем и традицией, аль-Сауд использует только ограниченное число имен для своих детей. Бандар, к сожалению, одно из самых популярных. Конечно, не только мы одни испытываем из-за этого трудности. Путаница бывает даже в самом доме Сауда, когда они заговаривают о принцах.

— Так как же они их различают?

— Они заглядывают назад, на одно-два поколения. Говоря «Бандар сын Мохаммеда, сына Фейсала», они сужают круг, так что все становится на место. И это я как раз и попросил бы вас выяснить. Чтобы затронуть эту тему, самым естественным будет спросить, кем приходится этот принц Бандар королю. Есть ли какие-либо другие связи между аль-Шалаби и аль-Саудом? Как звали отца Али Шалаби? Что насчет шейха Салмана? Ясно одно, что здесь мы имеем дело с правящей элитой. Нам интересно все, что скажет Али о ком-нибудь из них. Не бойтесь, что утомите нас, — мы сами разберемся. Нет такой детали о родственных связях, которая нам не была бы интересна.

Так что я задавала Али много вопросов. Встречался ли он с королем? Да, встречался по нескольким поводам. Его представлял королю его дедушка, который в друзьях у короля. Как его имя? Дедушку зовут Салман бин Абдул Рахман. Отца Али тоже звали Абдул Рахман. Отца принца Бандара зовут Халид бин Мохаммед и так далее.

— Почему ты меня спрашиваешь, как всех зовут? — поинтересовался Али однажды.

Я что-то промямлила в ответ. Я оказалась абсолютно не готовой к этому вопросу. Я считала, что раз не затрагиваю тему компьютеров, то могу спрашивать его о чем угодно, не вызывая ни малейших подозрений.

— Мне… мне нравится, как они звучат, — сказала я. — Мне нравятся арабские имена. Я думаю, что они… они так романтичны и… э…экзотичны и таинственны, как волшебные сказки — Боже, какая лажа, паниковала я. Он на это не купится. Но Али кивнул и усмехнулся:

— Я уже слышал об этом.

— Правда? — удивилась я. Я-то никогда ничего подобного не слышала и считала это полным идиотизмом.

— Была одна такая девица — она любила, когда я говорил с ней в постели по-арабски. И она не понимала ни слова! Она говорила, что это так романтично. Ты бы тоже этого хотела?

— Нет, у меня иначе, — сказала я. — Не думаю, чтобы это что-то для меня значило. Мне просто нравятся сами имена. — У меня отлегло от сердца, когда разговор ушел в безопасную сторону и меня больше не занимали его бывшие подружки с их закидонами. — Между прочим, что именно означает «шейх»? — спросила я в основном для того, чтобы сменить пластинку.

— Для массового сознания Запада шейх — это любой араб, если только он случайно не террорист, — не без горечи сказал Али. — И, конечно, если не женщина с этим вечным своим танцем живота. Тебе не кажется?

— Не скажу, что да, но, думаю, ты отчасти прав. Должно быть, это тебя ужасно бесит. Лучше расскажи мне о настоящих шейхах.