Чудо. Встреча в поезде

Гай попытался дышать глубже, шагать спокойнее. Взглянул наверх, на маленький диск зимнего солнца. Его черные брови, в которых блеснула седина, одну из которых пересек белый шрам, ставшие, по словам Энн, еще гуще и кустистее за последнее время, разбили блистающий свет на мелкие частицы, предохраняя глаза. Откуда-то всплыло в памяти, что, если не отрываясь смотреть на солнце шестнадцать секунд, можно повредить роговицу. Энн тоже предохраняла его. Работа предохраняла. Новый костюм, дурацкий новый костюм. Он вдруг почувствовал себя совершенно не к месту, лишним, тупым и беспомощным. Закралась мысль о смерти. Она завораживала. Гай так долго чувствовал ее дуновение, что уже, наверное привык. Ну, вот и хорошо, что он боится. Гай нарочито распрямил плечи.

Когда он добрался до ресторана, Энн еще не пришла. Тогда Гай вспомнил, что она собиралась зайти за снимками, которых они нащелкали как-то в воскресенье, дома. Вынув из кармана телеграмму Боба Тричера, Гай перечитывал ее снова и снова:

«Назначен в комитет Альберты. Рекомендовал тебя. Это мост, Гай. Освобождайся как можно скорее. Согласие гарантировано. Подробности письмом».

Согласие гарантировано. Как бы ни строил он свою жизнь, в его способности построить мост никто не сомневается. Гай задумчиво посасывал мартини, оставляя поверхность напитка девственно гладкой.

41

— Я тут занялся немножко другим делом, — с довольным видом промурлыкал Джерард, глядя на машинописный рапорт, что лежал на столе. Он ни разу не взглянул на Бруно с тех пор, как тот зашел в кабинет. — Убийство первой жены Гая Хейнса. Так и не раскрытое.

— Ага, я знаю.

— Ты, полагаю, немало знаешь об этом. И теперь все расскажешь мне. — Джерард уселся поудобнее.

Было видно, что сыщик сильно продвинулся с того понедельника, когда нашел книгу Платона.

— Ничего я не знаю, — сказал Бруно. — Ведь никому ничего неизвестно, так?

— Но что ты думаешь? Ты наверняка много говорил об этом с Гаем.

— Не особенно. То есть вообще не говорил. Зачем?

— Ведь тебя интересуют убийства.

— Что вы имеете в виду — «убийства меня интересуют»?

— Ах, Чарльз, перестань: если бы даже я от тебя этого не слышал, то уж от отца твоего — тысячу раз! — вопреки своему обыкновению взорвался Джерард.

Бруно потянулся за сигаретой, но передумал.

— Да, я говорил с ним об этом, — спокойно, вежливо отозвался он. — Гай ничего не знает. Он в то время почти не виделся с женой.

— А ты как думаешь, кто это сделал? Тебе никогда не приходило в голову, что мистер Хейнс мог организовать сам? Может, тебе было интересно, как он это устроил и как вышел сухим из воды? — Джерард снова принял непринужденную позу — откинулся на спинку стула, заложив руки за голову, словно они обсуждают, какая прекрасная выдалась сегодня погода.

— Конечно же, я не думаю, что он это организовал, — ответил Бруно. — Вы, наверное, не осознаете, какого калибра человека подозреваете.

— Единственный калибр, в котором стоит разбираться, — это калибр оружия, Чарльз. — Джерард снял трубку. — И ты первый, возможно, с этим согласишься. — Алло! Пригласите, пожалуйста, мистера Хейнса.

Бруно чуть вздрогнул, и от Джерарда это не укрылось. Джерард молча смотрел на него, пока в холле, все приближаясь, звучали шаги Гая. Следовало ожидать, что Джерард это подстроит, твердил Бруно самому себе. Так что с того, что с того, что с того?

Гай явно нервничает, подумал Бруно, однако он всегда выглядит нервным, куда-то спешащим, и это снимает подозрения. Гай заговорил с Джерардом и кивнул Бруно. Джерард указал ему на последний оставшийся стул, с прямой спинкой.

— Я пригласил вас сюда, мистер Хейнс, с одной-единственной целью: задать вам очень простой вопрос. О чем Чарльз говорит с вами больше всего? — Джерард предложил Гаю сигарету из пачки, которая, похоже, пролежала здесь годы, подумал Бруно, — и Гай взял.

Бруно видел, как Гай раздраженно нахмурился, — это было именно то, что надо.

— Время от времени он говорил со мной о клубе «Пальмира», — ответил Гай.

— А еще о чем?

Гай взглянул на Бруно. Бруно, уперев большой палец в щеку, грыз ноготь указательного — так небрежно, что это даже казалось машинальным.

— Не могу сказать, — ответил наконец Гай.

— Он говорил с вами об убийстве вашей жены?

— Да.

— В каком тоне он говорил с вами об убийстве? — мягко спросил Джерард. — Я имею в виду убийство вашей жены.

Гай почувствовал, что краснеет. Он снова взглянул на Бруно, как и всякий другой поступил бы, подумал он, — как и всякий другой поступил бы, когда о человеке говорят в его присутствии, не обращая на него ровно никакого внимания.

— Он часто спрашивал, не знаю ли я, кто мог это сделать.

— И вы знаете?

— Нет.

— Вам нравится Чарльз? — толстые пальцы Джерарда ни с того, ни с сего слегка задрожали. Он принялся вертеть спичечный коробок над большим листом промокательной бумаги.

Гай вспомнил пальцы Бруно в поезде и спичечный коробок, упавший в бифштекс.

— Да, он мне нравится, — произнес Гай в некотором замешательстве.

— Он вам никогда не надоедал? Не навязывался?

— Не думаю, — сказал Гай.

— Вас не покоробило, когда он явился к вам на свадьбу?

— Нет.