Чудо. Встреча в поезде

Человек в штатском выглядел усталым, будто всю ночь провел на ногах, то же самое и репортеры, служащие, полицейские в старом здании Северного суда. Гай оглядел просторную, обшитую деревом комнату, высматривая Бруно еще до того, как смог отдать себе в этом отчет. Когда он закурил, человек, сидящий рядом, спросил, что он курит, и взял сигарету, предложенную Гаем. Это были сигареты Энн, «Бельмонт», которые он сунул в карман, когда собирался.

— Гай Дэниэл Хейнс, Меткалф, Эмброуз-Стрит, 717… Когда вы уехали из Меткалфа?.. Когда прибыли в Мехико?

Заскрипели стулья. Зашлепала бесшумная пишущая машинка.

Подскочил другой в штатском, в пиджаке, расстегнутом над выпирающим животом.

— Зачем вы ездили в Мехико?

— К друзьям.

— К кому именно?

— К Фолкнерам. Алекс Фолкнер из Нью-Йорка.

— Почему вы не сообщили матери, куда едете?

— Я сообщил.

— Она не знала, где вы остановились в Мехико, — мягко заметил человек в штатском и уткнулся в свои записи.

— В воскресенье вы послали жене письмо, где требовали развода. Что она ответила?

— Что хочет переговорить со мной.

— Но вам не хотелось больше с нею разговаривать, не так ли? — спросил чей-то чистый тенор.

Гай взглянул на молодого полицейского и ничего не ответил.

— Ребенок был ваш?

Он хотел что-то сказать, но его прервали.

— Зачем вам понадобилось на прошлой неделе приезжать в Техас и встречаться с женой?

— Вы очень хотели развода, мистер Хейнс?

— Ведь вы влюблены в Энн Фолкнер?

Смешки.

— Мистер Хейнс, вы знали, что у вашей жены любовник. Вы ревновали?

— Ваш развод зависел от рождения ребенка, не правда ли?

— Все, хватит! — произнес кто-то.

Перед ним на стол швырнули фотографию — изображение вертелось перед глазами, раскручиваемое гневом, пока не отлилось в длинное лицо брюнета с красивыми, глупыми карими глазами и мужественным, раздвоенным подбородком — такое лицо могло принадлежать киноактеру, и не нужно было даже говорить, что это — любовник Мириам: такой тип она предпочитала три года назад.

— Нет, не знаю, — сказал Гай.

— Вы с ним вступали в какие-нибудь переговоры?

— Все, хватит!

Губы у Гая кривились в горькой улыбке, но он чувствовал, что вот-вот заплачет, как ребенок. У самого здания суда он остановил такси. По дороге домой прочел две колонки на первой странице «Меткалф-Стар»:

«Продолжается расследование по делу об убийстве молодой женщины.

12 июня. Продолжается расследование по делу об убийстве миссис Мириам Джойс Хейнс, жительницы нашего города, которая была задушена неизвестным убийцей на острове Меткалф в воскресенье вечером.

Сегодня прибывают два судебных эксперта, которые приложат все силы, чтобы привести в систему отпечатки пальцев, снятые с весел и уключин на лодочных станциях озера Меткалф. Но следственные работники опасаются, что отпечатки пальцев, имеющиеся в распоряжении полиции, нечеткие. Вчера днем ответственные лица высказали мнение, что преступление могло быть совершено маньяком. Кроме сомнительных отпечатков пальцев и нескольких следов на месте нападения, полиция не обнаружила пока никаких улик.

Предполагают, что самым важным для следствия свидетелем окажется Оуэн Маркмен, 30-ти лет, портовый рабочий из Хьюстона, близкий друг убитой.

Похороны миссис Хейнс состоятся сегодня на Ремингтонском кладбище. Траурный кортеж отправится от похоронного бюро Хоуэлла на Колледж-Авеню в два часа дня».

Гай прикурил новую сигарету от только что выкуренной. Руки еще дрожали, однако состояние чуть-чуть улучшилось. Он и не подумал о том, что это мог быть маньяк. Упоминание маньяка все сводило к жуткой случайности.

Мать сидела в качалке в гостиной, прижав платок к виску и, очевидно, ждала его, хотя и не встала при его появлении. Гай обнял ее и поцеловал в щеку — для него большим облегчением было заметить, что мать не плакала.

— Вчера я весь день провела с миссис Джойс, — сказала она, — но на похороны пойти не смогла.

— Это совсем не нужно, мама.

Он взглянул на часы и увидел, что уже третий час. На какое-то мгновение ему показалось, будто бы Мириам хоронят заживо, будто она может проснуться и закричать, не желая ложиться в землю. Он отвернулся и провел рукой по лбу.

— Миссис Джойс, — мягко начала мать, — спрашивала меня, не известно ли тебе что-нибудь.

Гай снова повернулся к матери. Миссис Джойс, он знал, имела к нему претензии. Гай ненавидел ее за то, что она могла сказать его матери.

— Не ходи к ним больше, мама. Ты ведь не обязана, а?

— Нет, конечно.

— И спасибо тебе за то, что ты так держишься.

Наверху на своем письменном столе он обнаружил три письма и небольшую квадратную коробку с ярлычком магазина в Санта-Фе. В коробке был узкий расшитый ремень из кожи ящерицы, с серебряной пряжкой в форме X. Записка, приложенная к нему, гласила:

«Потерял твоего Платона по дороге на почту. Надеюсь, это поможет тебе примириться с утратой. Чарли».

Гай взял надписанный карандашом конверт, посланный из гостиницы в Санта-Фе. Внутри находилась лишь маленькая визитная карточка. На чистой ее стороне было напечатано:

«Чудный город Меткалф».

Перевернув карточку, он машинально прочел:

«24 часа в сутки

таксопарк Донована

в дождь и в вёдро