Чудо. Встреча в поезде

Сказано это было вежливо, но тем не менее это была угроза. Зви Аврилю важно встретиться со мной, и он это сделает, независимо от того, удобно мне это или нет. Лучше уж пойти навстречу и избавить себя от кучи проблем. Так что я капитулировала с в общем-то минимальными потерями и согласилась прийти на квартиру к Кохенам в полдень через два дня.

День моего визита выдался мрачным, холодным, с моросящим дождем — он замечательно соответствовал моему настроению. Для нашего разговора я оделась крайне агрессивно — старые тапки на резине, рваные джинсы, линялый бумажный свитер Али, севший после стирок. Я считала, что такой чуткий человек, как Зви Авриль, увидит в этом знак неуважения — что и подразумевалось.

Зви Авриль сам открыл дверь. Он сделал движение, как будто хотел обнять меня, но я протянула руку, и он пожал ее. Он пригласил меня в гостиную и приготовил кофе. Он был мил и сердечен и если и не одобрял мой наряд или что-нибудь еще, то виду не подал.

Кохенов дома не было. Я и не думала, что они будут. Вокруг были разбросаны детские игрушки, но уже другие, повзрослевшие вместе с дитем. Во всем же остальном квартира была такой, какой я ее запомнила. Зви Авриль тоже был такой же. Хорошо одетый, гладкий и обходительный. Это только я изменилась. Я вспомнила со всесокрушающей печалью, какой я была, когда впервые пришла сюда: такой юной, такой жаждущей великих дел, такой полной надежд.

Такой непростительно глупой.

— Надо было бы дать мне знать, что вы вернулись в Нью-Йорк, — сказал Зви Авриль.

Я промолчала.

— Я даже не знал, что вы живы, — добавил он после паузы. Как будто для него это что-то значило.

Я больше не могла сдерживаться.

— Ставка Моссада в Рияде, должно быть, скверно работает, — сказала я с сарказмом.

Он пропустил это мимо ушей.

— Я так понимаю, что вы снова в Колумбии.

Я кивнула.

— И что вы изучаете в этом семестре? — Голос его был полон такого уважения, такого неподдельного интереса. В другое время мне бы это польстило. Но это время прошло.

Я сказала:

— Мистер Авриль, давайте не будем ходить вокруг да около. Вы ведь позвали меня сюда для отчета. Так начнем.

— Как пожелаете, — спокойно сказал он. — Я не буду вам задавать вопросы на сей предмет. Просто расскажите мне, что случилось с вами в Саудовской Аравии. Можете начать с событий, побудивших вас позвонить мне по телефону в консульство.

Так я и сделала, излагая лишь фактическую сторону. Зви Авриль слушал с неослабным вниманием. Он прервал меня лишь несколько раз — чтобы уточнить подробности моего допроса, а когда я стала рассказывать о том, как шейх Салман опустился на колени и объявил о чуде, он расхохотался. Я почувствовала себя оскорбленной за старика. В Саудовской Аравии я многажды описывала этот момент, и никто ни разу не засмеялся. Зви Авриль понял выражение на моем лице и извинился, сказав, что я, должно быть, очень испугалась в этот момент.

Когда я закончила, он долго молчал. Затем сказал:

— Вы успешно выполнили свое задание, Марина. На мой взгляд, много успешней, чем осознаете это. Я хотел бы поздравить вас и выразить нашу благодарность. Я говорю это и от себя и от имени правительства Израиля.

— Как славно, — сказала я.

— По прибытии в Израиль вы получите официальную рекомендацию. Кроме того, как я уже говорил, мы готовы в полной мере обеспечить вам учебу и финансовую помощь, равно как и услуги психотерапевта.

— Моссад заботится о себе, — не очень удачно сострила я.

Он встретился со мной глазами.

— Стараемся, — сказал он. — Правда, не всегда получается так, как нам бы хотелось, но уверяю вас, что мы очень стараемся.

— Я и не сомневаюсь, — сказала я. — Но я никогда не была вашей. Я была просто пушечным мясом, абсолютно готовым для употребления. Просто еще одним добровольцем, девочкой барабанщицей, созревшей, чтобы отправиться на бойню.

— Жалеть себя вам не к лицу, Марина, — резко сказал Зви Авриль. — Это было ваше собственное желание. Вы знали, чем рискуете. Не говорите мне, что вас никто не предупреждал. Так отчего же в вас теперь столько ожесточения?

— Вы предали меня, — сказала я очень спокойно, глядя ему прямо в глаза. Он вздрогнул, будто от пощечины, и я повторила эти слова, о чем страстно мечтала столько дней, столько бессонных ночей: — Вы предали меня. Оставили трепыхаться на ветру.

— Я бы не стал с такой легкостью бросаться подобными обвинениями, — возразил Зви Авриль после некоторой паузы. Он сильно побледнел, но голос полностью ему подчинялся.

— Я и не бросаюсь с легкостью, — сказала я. — Я пришла сюда, чтобы это вам и сказать. Только это, и больше ничего.

Зви Авриль встал и зашагал по комнате.