— Почему ты решила, что нуждаешься в моей помощи? Разве твой муж против того, чтобы ты отдохнула?
— Я не спрашивала его. Али и я… мы больше не близки. Я боюсь, что он назло откажет мне.
— О, мне трудно в это поверить. Должно быть, он очень сильно любит тебя, твой бедный романтический муж, — сказала Джохара задумчиво и мечтательно улыбнувшись, что не очень-то шло ее простому сильному лицу.
— Романтический? Как можно так говорить? — сказала я, чуть не задохнувшись от негодования.
— Он пренебрег своей семьей, чтобы сохранить тебе жизнь. И не только семьей. Поверь мне, здесь не так уж много подобных мужчин, которые пошли бы на это ради жены, даже когда жена, уж прости мне такие слова, не иностранка и не еврейка.
— Но он вовсе не спасал меня, — неуверенно сказала я. — Я не понимаю, что вы имеете в виду. — Ясно, что Джохара верила в данное «чудо» не больше меня самой.
— Тогда кто же тебя спас? — спросила она.
— Я не знаю, что произошло, — сказала я. — Я произнесла такбир и прыгнула с вертолета. Я очнулась одна в пустыне. Бог милостив — вот все, что я знаю.
— Это точно, милостив. Но нигде в Коране не сказано, что милосердие Господа требует нарушения законов гравитации. Бог осуществляет свою волю людскими руками. Тебе не кажется, что человеческая доброта в этом мире — это и так чудо?
— Да. Но мой муж меня не спасал. Поначалу я думала так же, как и вы. Я его ждала, ждала, но он не пришел. Он бросил меня в пустыне на верную смерть. Меня спасли бедуины, и я им благодарна.
— А, да, аль-Хальди. Возможно, он знал, что они там. Возможно, он вместе с ними все и подстроил.
— Они были там, потому что у них мотор перегрелся. И у них не было ни малейшего представления о том, кто я такая и как там оказалась…
— Ты уверена?
— Да. Если бы они знали, тогда зачем бы им притворяться. Почему бы не сказать, что все подстроено? Нет, к сожалению, ничего не получается, хотя мне так хотелось, чтобы это было правдой.
— Возможно, у Али был какой-то другой план, который по каким-то причинам не удалось осуществить. Тебе бы надо поговорить с ним об этом, пусть даже это болезненно. Честные и открытые отношения — это единственная основа хорошего брака.
Я быстро глянула на нее — не иронизирует ли, но Джохара казалась абсолютно серьезной. Мне пришло в голову, что честные и открытые отношения никогда не были основой моего брака с Али, так что сейчас меньше всего могли бы помочь.
— Его план состоял в том, чтобы я умерла от жажды в пустыне, — с горечью сказала я. — А если план не удалось осуществить, то за что говорить спасибо? Кроме того, зачем ему спасать меня? Он теперь меня ненавидит. Раньше он доверял мне, но я его предала.
— Подозреваю, что твоя интерпретация его действий и мотивов сильно искажена твоим собственным чувством вины. Мне, конечно, известно, в чем тебя обвиняют, и я заинтригована некоторыми аспектами твоей истории.
— Какими же? — едва слышно сказала я.
— Например, твое утверждение, что ты узнала о готовящемся нападении, подслушав разговор между Али и Нагибом. Ведь это неправда, не так ли? Должно быть, Али сам тебе об этом сказал.
— Нет, — быстро сказала я.
Джохара покосилась на меня.
— Подслушанный тобой разговор был ведь на арабском, так? — спросила она.
— Конечно, — сказала я. — Ну и что с того? Я все-таки знаю арабский.
— Действительно, твой прогресс впечатляет. — И здесь Джохара перешла на арабский, произнеся что-то непонятное.
— Простите, я не уловила, — сказала я.
— Я сказала «ракетоносители с делящимися зарядами», — улыбаясь, сообщила принцесса. — Насколько я помню, именно этот термин ты использовала в перехваченном письме. Мне показалось странным, что ты могла понять разговор на арабском, в котором чисто технические термины. Но ты, конечно, не могла. Али, должно быть, пересказал все это тебе на чистейшем английском.
— Нет, может, они говорили по-английски… Я не помню, — смутилась я. Я уже сожалела, что начала весь этот разговор. Умная принцесса была чуточку умнее, чем мне бы хотелось.
— Как это странно, что ты даже сейчас пытаешься его защищать… Не бойся за него, в этом нет нужды. Здесь ни у кого даже в мыслях не было преследовать члена рода аль-Шалаби. И между прочим, я тоже убеждена, что Али или знал, или догадывался с самого начала о твоем еврейском происхождении… Не надо, не спеши отнекиваться. Твоя тайна дальше меня не пойдет. Так или иначе, предположим, что однажды Али приходит домой и говорит своей еврейской жене, что Израиль может вскоре подвергнуться ядерному нападению. Как ты думаешь, чего он ожидал от тебя после такой информации, зная твой характер и твои симпатии?
— Как вы можете… — стала заикаться я. — Как вы можете даже подумать, что он действительно хотел от меня того, что я сделала?
— Что тебя так потрясло, Марина? Подсознание порой выделывает странные трюки, когда оно сталкивается с невозможностью сделать выбор. Али, должно быть, разрывался между верностью своему брату и нежеланием участвовать в этой абсолютно безответственной авантюре…
— Безответственной авантюре? — повторила я, не смея верить в то, что я только что услышала.